Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы - [227]

Немного о современности

Но различие между «идеальной Украиной» и реальным результатом привело к тому, что поле для деятельности украинского национального движения не исчезло. Процесс, начатый еще в середине XIX в., с точки зрения украинских националистов остался незавершенным, и со временем это позволило украинскому движению возродиться. Как и накануне 1917 г., в конце 1980-х гг. украинское движение было не способно самостоятельно влиять на общественные процессы, протекавшие в стране. Как и прежде, его судьба в конечном счете определилась внутренним состоянием СССР и воздействием внешних факторов, сыгравших в судьбе Советского Союза не последнюю роль. Пока государство было крепким, пока советское общество не было дезориентировано новыми, заманчивыми на вид, но обманчивыми по сути идеями и теориями, пока не были подточены его моральные устои, не осмеяны и развеяны в прах его идеалы, не поставлены под сомнение его прошлое и будущее, украинское национальное движение тлело на диссидентских кухнях и в кассах американских исследовательских центров.

Но при изменении политической конъюнктуры – ослаблении СССР и выхолащивании живой сути из советского национального проекта, а затем и распаде единого государства – украинство вновь вернулось к прежней работе: воплощению своего идеала «Украины». Украинское движение возродилось на уровне настроений, бытовавших в интеллигентской среде – сначала в небольших группках, потом во все более широких слоях. Затем, при ощутимой поддержке союзных и республиканских СМИ и властных кругов, оно структурировалось в общественные организации, а позже – в партии. На волне перестройки и системного политико-духовного кризиса в стране национальное движение неуклонно обретало ореол носителя альтернативного пути развития Украины.

Крушение экономического фундамента советского общества, коренное изменение его основ, социальных связей и структуры похоронили и его надстройку – советский народ как создающуюся и уже вполне осязаемую реальность. Та же участь постигла и сформировавшийся тип украинской нации, основанный на ином, чем это требовали новые условия, понимании мира, справедливости, критериев Добра и зла (в том числе социальных), иной морали, ином понимании «национального». На повестке дня вновь оказался вопрос о строительстве «подлинной» государственности, обладающей всей полнотой реального, не скорректированного «верхним» союзным этажом суверенитета.

Помня опыт 1917–1920 гг., когда национальная государственность оказалась непрочной из-за того, что не имела широкой поддержки в массах, украинское руководство и общественные организации национального толка основной своей задачей считают создание нации как, во-первых, своей изначальной цели, а во-вторых, как средства укрепления государственности и легитимизации самого существования Украины. Так, в августе 1997 г., спустя шесть лет со дня провозглашения Украины независимым государством, на II Всемирном форуме украинцев, президент Республики Украины Л. Д. Кучма подчеркнул, что «не только нации создают государства, но и государства – нации»[1345]. Поэтому основным содержанием политических, экономических, национальных, культурных, языковых процессов, имеющих место на современной Украине, является новый этап строительства украинской нации.

Для решения этой задачи используются вся мощь государственной машины, средства массовой информации, система среднего и высшего образования, научные учреждения гуманитарного профиля. Но дело идет туго. То, что эта важнейшая задача все еще не решена, Л. Кучма был вынужден констатировать спустя 12 лет независимого государственного существования Украины. «Процессы консолидации украинской нации пока еще далеки от завершения», – признает он, ссылаясь на мнения политологов и социологов, а потому важнейшими для Украины являются проблемы самоидентификации и психологии ее населения. Иными словами, заключает Л. Кучма, «Украину» создали, теперь надо создавать «украинцев»[1346]. Комментарии, как говорится, излишни. Методы создания «украинцев» тоже вполне узнаваемы. Об этом, кстати, ясно говорится в книге Л. Кучмы, являющейся квинтэссенцией украинских политико-исторических концепций и приоритетов. «Одна из важных составляющих украинской самоидентификации, – пишет Леонид Данилович, – как раз и заключается в формуле “Украина – не Россия”»[1347]. И не просто «одна из», а самая важная, ключевая, добавим от себя.

Стержнем современного этапа нациостроительства, как и раньше, является изменение сознания и менталитета значительных масс населения Украины. Под ставший вдруг актуальным «новый-старый» идеал началось подстраивание реальной действительности, «подгонка» народа (по крайней мере, его значительной части) под иную, не присущую ей систему ценностей, вытравливание из него любых проявлений и черт «советскости» и «русскости», общерусского духовного единства – то есть того, что стало одновременно причиной и следствием коррекции украинского национального проекта в 1920–1930-х гг.

Таким образом, политические, национально-государственные и культурные процессы в современной Украине осуществляются на известных принципах «отрицательной доминанты» и противостояния всему русскому. «Русскому» даже не как «российскому», а как глубинным пластам в сознании и культуре самих украинцев, как способу их мироощущения, отношения к своему историческому пути и духовному опыту. Одним из непременных условий строительства украинской нации и государственности является работа по укреплению их «этнического фундамента». Вновь началось реформирование украинского языка, почти точь-в-точь копирующее его предыдущие этапы; вновь началась украинизация населения; борьба с русской культурой и языком; переписывание истории и ее «национализация»; воспитание детей и молодежи на прямолинейных «национальных» концепциях прошлого, формирование у них отношения к России (и всему, что с ней связано) как к чужой и враждебной силе – то есть повторяются те же самые процессы, явления и шаги, которые имели место в начале XX в. и в 1920-х гг.