Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы - [221]

Из всех организаций до конца десятилетия смогла дожить только одна УАПЦ, не считая хоровых, кобзарских студий, чья деятельность внешне выглядела как чисто культурная. Все прочие были ликвидированы большевиками или не выдержали конкуренции со своими советскими аналогами (как, например, «просвиты»), УАПЦ же была довольно сильной и притягивала к себе всех тех, кто разделял украинские ценности и для кого все украинское имело жизнеопределяющее значение. Адепты автокефалии разрабатывали обрядовость и украинский язык как язык богослужений – то есть создавали «национальную украинскую церковь». УАПЦ повела борьбу за влияние среди населения республики (противником была, естественно, Русская православная церковь – одна из главных и последовательных носительниц общерусских ценностей). Важнейшей функцией «украинской» церкви было воспитание паствы в украинском духе, утверждение среди них украинского самосознания и идентичности.

Главная задача всего движения – утверждение национальных ценностей среди населения, преобразование их в «нацию» – осуществлялась через советскую школу, ликбез, учреждения культуры, в которых после окончания Гражданской войны оказалось немало националистов, украински настроенных людей. Школу, музей, хоровое общество они стремились использовать для пропаганды своих идей, воспитания масс в национальном духе. Это не могло не встревожить большевиков, но даже не столько из-за чисто национального момента, сколько из-за опасения того, что националистическая пропаганда могла срастись с недовольством населения тяжелой жизнью, стать основой альтернативной большевикам идеологии и послужить призывом к антисоветским волнениям.

Действительно, население УССР, особенно в начале 1920-х гг., далеко не всегда было довольно новыми порядками и относилось к ним весьма критически. В первую очередь такое отношение было присуще крестьянству и интеллигенции. Но крестьянское недовольство было продиктовано главным образом экономической политикой властей и тяжелыми условиями жизни. Национальные проблемы по-прежнему волновали крестьян заметно меньше. Самыми распространенными из национальных были антиеврейские настроения, а в приграничных с Польшей районах – еще и антипольские. Эти настроения в основном были связаны с социальным и экономическим факторами, например с резко выросшей после революции ролью евреев в хозяйственной и политической жизни страны или нежеланием возврата помещиков-поляков.

Антирусские и антироссийские настроения встречались в крестьянстве, но реже и были вызваны соответствующей агитацией со стороны сельской интеллигенции (как правило, национально настроенной) и «петлюровских элементов», осевших на селе после окончания войны и разгрома бандитизма. Выражались они либо сентенциями об ограблении Украины Россией, вывозе хлеба (что было ближе к крестьянским настроениям), либо разговорами о национальном угнетении Украины (в этом случае источник находился ближе к интеллигентской среде). В целом можно сказать, что, несмотря на то что в рассматриваемый период украинская идентичность и украинское самосознание распространились среди основной массы крестьянства, далеко не все оно воспринимало их как символическую ценность или считало их чем-то противоположным и России и русским, то есть не было националистически настроенным. Впрочем, имелось и немало тех, кто категории нации и национальных интересов понимал и интерпретировал именно в таком смысле. Особенно часто это происходило тогда, когда недовольство экономическим положением увязывалось с национальным вопросом. Привязкой национального фактора к экономическому занималась украинская интеллигенция.

Интеллигенция (и русская, и украинская – такое ее разделение на «национальные отряды» в 1920-х гг. имело место в зависимости от мировоззрения человека и его национального выбора) тоже была настроена по отношению к большевикам и их политике весьма критически. Украинская интеллигенция свое недовольство существующей действительностью, чем бы оно ни было вызвано, непременно переносила в национальную плоскость. Во всех трудностях она винила Россию, «оккупационный режим», большевиков, душащих украинский народ. Поэтому пропаганда национальных идей в народе, развитие у него национального самосознания были неразрывно связаны с изначально присущим движению противостоянием всему русскому, а в силу того, что большевики воспринимались националистами как российская власть, – то и советскому и большевистскому.

Со временем, по мере укрепления большевиков и осознания этого факта сторонниками движения, национальная пропаганда начинает вестись в советских формах (по способу работы и формулировкам) и все сильнее увязываться с советской государственностью, которую следовало укреплять и делать украинской по облику и духу. Но даже при этом негативное отношение к большевикам, России и русскости продолжало сохраняться, особенно в тех случаях, когда движение действовало через собственные структуры (УАПЦ, культурные общества, УКП) или оставалось на уровне идейной настроенности его адептов. Впрочем, сохранялась эта специфика (только уже без негативного отношения к большевикам) и в деятельности сторонников движения, работавших в органах власти УССР. Только в этом случае она представала в облике противодействия великорусскому и великодержавному шовинизму.