Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы - [219]

Таким образом, противостояние русскости (за которой стояло и государство, хотя его сознательная роль в отстаивании последней была не так значительна, как это стараются преподнести) отнимало у украинского движения много сил, заставляя доказывать обоснованность особой украинской идентичности. Но главное то, что в ходе этого противостояния стал складываться основополагающий принцип жизнедеятельности украинского движения, а позднее и украинской нации и государственности (как плодов его труда), который мы назвали отрицательной доминантой. Это означало, что любая деятельность, которая объективно должна быть направлена на утверждение положительных идеалов формируемой нации, превращалась в отрицание общности с противостоящим национальным организмом, в данном случае с русским, и в создание черт и признаков своей нации на противопоставлении их общерусским аналогам. Такая ситуация вызывала озлобление украинских националистов, усиливала антироссийскую и антирусскую окрашенность движения (идеологии, государственности). Положительный идеал, необходимый при национальном строительстве, подменялся отрицанием всего русского.

Противопоставление действовало на уровне эмоций. Что для создаваемой украинской идентичности и ее носителей русская (общерусская) культура, церковь – «свои» или «чужие»? Что для них Россия – «общий дом», «Родина» или «колониальная империя»? Что для них литературный русский язык – родная речь, восходящая к древнерусскому наследию и языку веры (церковнославянскому), или «язык чужеземной державы»? Эта эмоциональная, нередко не поддающаяся логическому анализу система оценок «свой-чужой», «хорошее-плохое» лежит в основе основ украинства и украинского мировоззрения.

Итак, относительная слабость и немногочисленность движения, а также недостаточная укорененность в массах украинских ценностей были обусловлены как социально-экономическими причинами, так и противоборством украинскости и русскости, характером движения не как «созданного» внутри этноса с четкими признаками, а как «выделяющегося» из более крупного организма, сложившегося или находящегося на стадии формирования и имеющего своей основой этнос с менее ярко выраженными признаками.

Но слабость движения была относительной. К 1917 г. ему удалось сконструировать идеальный образ «Украины» и украинской общности, создать собственную, национальную концепцию прошлого, отчасти научную школу (преимущественно в гуманитарных дисциплинах), активно шла выработка специфических черт этой общности – литературного языка, культуры, литературы. Движение получило политическую структуризацию в партии. Национальные идеи и идентификация хотя и медленно, но утверждались в массах. Адепты движения научились самоорганизовываться и рассчитывать на свои силы. Но вместе с тем многие процессы – элементы нациостроительства – закончены не были. Не были созданы система образования, не были «подработаны» под украинский проект Русская православная церковь и т. д. Не до конца был создан и кодифицирован язык. Отсутствовала и собственная государственность, без которой нация не может считаться таковой. Но главное, национальные идеи, украинская идентичность не успели утвердиться в массах и стать для них символическими ценностями. Таким образом, вплоть до 1917 г. «Украины» как национально-политического организма не существовало, не было и «украинцев» как особой национальной общности (нации), как массового явления.

Тем не менее движение приняло активное участие в революции 1917 г. и Гражданской войне, выступив в них отдельной силой. Ему даже удалось создать собственную украинскую государственность, правда крайне слабую и неспособную сколько-нибудь долго удерживаться без внешней помощи. В годы Гражданской войны резко усилилось проникновение украинских идей и украинской идентичности в массы, чему способствовала политизация населения и крушение старого мира с прежней системой самоидентификации и связей. Но основные задачи, стоящие перед движением, не были им решены даже в годы революции, хотя уже сам факт появления украинской государственности, армии и т. п. свидетельствует о его зрелости. Поражение движения, крах самостийной государственности произошли не столько из-за силы его противников – большевиков, сколько из-за внутреннего состояния движения, главным из которых было недостаточное укоренение в массах, которые больше внимания уделяли социальным аспектам революции, а не проблемам становления украинской нации. Массы еще предстояло превратить в национальный коллектив, сплотить вокруг идеи «Украины», сделав ее символической ценностью и связав решение всех насущных вопросов именно с ней.

Иными словами, говорить о появлении «украинцев», да и «Украины» относительно досоветского периода можно лишь с большими оговорками. Продолжить и завершить их создание – такова была задача национального движения после его поражения в Гражданской войне. Так как основной массив земель, составляющих «идеальную Украину», находился под контролем большевиков, то и делать это пришлось в рамках УССР, в условиях советской власти.

Влияние национального движения на политический процесс было не только непосредственным, но и косвенным. Его наличие, борьба за «Украину», за интересы «украинского народа» как новых субъектов истории (первая уже появилась, второй еще находился на стадии формирования) вынуждали считаться с этим всех участников исторического процесса, прежде всего победивших большевиков. Так, в немалой степени из-за наличия украинского движения были созданы и сохранены украинская советская государственность, компартия Украины, проводилась политика украинизации. Это