Украинская каб(б)ала - [70]

Я не успел открыть рот, чтобы потребовать объяснений, на каком основании он так грубо обошелся с женщиной, как мой приятель налетел на меня, словно сорвавшийся с цепи пес:

– Все! Забыл! Забыл думать! Она проститутка! Понял?

Я, конечно, огорчился, хотя, как мне показалось, личико у нее было лукавое, но чистое, не в пример дамам из Спилки литераторов, на лицах которых перламутром сверкали скрытые пороки.

Опомнившись, я сердито прошел в свою комнату, но писать расхотелось. Пришлось разглядывать фотографические карточки газетных красавиц. Выйдя через час на кухню напиться воды, я ненароком спросил:

– Она что же, у себя принимает?

– Кто?! – всполошился Семка и опять замахал на меня руками. – Все! Все, я сказал! Забудь! Еще подхватишь какую-то заразу!

Это сообщение погасило мой пыл и привнесло трезвость в рассуждения, но аппетитное плечико соседки призывно торчало перед глазами. Я не желал сдаваться, выстраивая в уме различные комбинации.

– Да откуда тебе известно, что она заразная? Сам, что ли, пробовал? – осмелился пошутить я, но Семка вновь замахал руками, словно его атаковали полчища пчел.

– Все! Больше ни слова!

Я не стал поддерживать эту тему. Если этот старый жид (Слово «жид» зачеркнуто, вставлено слово – «еврей». Примечание редактора.) думает, что он хитрее меня, то ошибается. Пускай только выбежит в магазин за хлебом, уж я что-то да придумаю. Но об этом я ему, конечно, не стал говорить.

Возвратившись в свою комнату, я предался размышлениям о нравах человечества и о проституции как ремесле, которое сопровождает это самое человечество с малолетства. Однако стоило мне погрузиться в щекотливую тему, как приятную соседку вытеснил образ Катьки Пиуновой в старости или в его нынешней ипостаси Алисы Леопольдовны.

Конечно, я рассказал Семе о беседе в загородном ресторане, но он в тот вечер не сказал ничего определенного, а я так и не решил, что мне ответить, если г-жа Цырлих позвонит и поставит вопрос ребром. Да меня и самого занимала эта неожиданная политическая перспектива, хотя для литератора любое прикосновение к политике вылазит боком. Пришлось выйти на кухню и опять завести разговор на эту тему.

Выслушав мои сомнения, Семен Львович прямиком спросил:

– А ты желаешь стать президентом?

Я честно ответил, что мало смыслю в таком деле, как государственное руководство, да и не приобрел нужных навыков. Однако мне неприятно видеть хмурые лица сограждан, которые упорно не желают радоваться вольностям и свободам, а, напротив, ходят сердитые, словно что-то потеряли. Поэтому я не против, чтобы объявить с Майдана о своем желании некоторое время поруководить Украйной, дабы искоренить скорбь в душах соплеменников, а заодно прижать хвост жандармам и некоторым из духовных. Полагаю, сказал я, народ поддержит мои устремления.

– Я давно ждал этого решения, – внезапно сказал мой друг, – для того и вернул тебя в действительность. Но теперь каюсь! Поспешил!

– В каком смысле? – Я невольно стал ощупывать свои члены, не понимая, чего он забыл, колдуя надо мной.

– А в таком, что народ твой не готов принять тебя! Не созрел еще. Может, годков через пятьдесят…

– Да ты что, Семка! – воскликнул я. – Ты же помрешь! Кто ж меня опять воскрешать станет?

Сема, вздохнув, посоветовал мне закрыть рот. Говорить надо, когда я окажусь на сцене. Лучше всего, сказал он, продекламировать «Гайдамаков».

– Так зачем мне сейчас крыться? – наивно спрашивал я.

– Потому что я тебя буду долго искать! И давай об этом поговорим после ужина!

И вот тут мне почудилось, что я плохо знаю, чем живет моя Украйна, о чем мечтает ее население. Загрустив, я стал думать о предстоящей поездке в Канев.

72

В Особую папку Совета Безопасности

Совершенно секретно

Докладная

Сотрудниками 5-го управления проведен социологический анализ слухов и мнений о загадочном воскрешении небезызвестного Т. Г. Шевченко. Несмотря на мировой финансовый кризис, негативный прогноз урожая ранних зерновых и высокомерные нотации Евросоюза, часть населения из числа так называемой интеллигенции продолжает активно обсуждать тему вторичного появления Кобзаря, упорно игнорируя даже упоминания о клонировании. Оппозиционные элементы распространяют слухи, будто его появление не что иное, как акт Божьего Провидения, которое, пожалев Украину, послало ей выстраданного Пророка. Эти же элементы уверены, что власть намеренно не высказывает по этому поводу ни одобрения, ни отрицания, всячески препятствуя общению Шевченко с народом.

Другая часть, настроенная радикально, считает, что клонирование Шевченко – это тщательно спланированная операция российских спецслужб по подрыву стабильности в нашем государстве.

В обществе зреет требование предъявить Шевченко народу, дать ему возможность высказаться по текущему моменту. Беспокойство разнородных групп населения пока находится под контролем, однако с наступлением тепла возможно нарастание недовольства, вплоть до взрыва общественного мнения и непредсказуемых последствий в виде «оранжевой революции».

Аналитический отдел разработал план ликвидации Шевченко и Либермана. Вероятность, что это вызовет негативную реакцию мировой общественности, достаточно велика, однако, исходя из опыта предыдущих лет, можно с уверенностью сказать, что никаких решительных действий со стороны западных правительств не будет предпринято, так как в Европе уже прошли парламентские и президентские выборы и политикам нет нужды пиариться на проблемах Украины, к которой они абсолютно равнодушны.