Украинцы, которые были (XVI – начало XX века): документы, материалы, исследования - [124]

Внешне черноморские казаки превосходят донских; и, хотя они не столь красивы, как их соседи черкесы, все же, так как они постоянно подражают поведению римлян по отношению к сабинам, красивые девушки Черкесии значительно улучшили настоящее поколение. По отношению к их моральным качествам мы не можем, конечно, верить оценкам, даваемым, черкесами, которые описывают их в не более льстивых тонах, чем своих хозяев, русских: а черноморские платят им той же монетой; нет такого слова, которое было бы слишком плохим, если оно относится к кавказцам, чье имя является синонимом упрека, тем не менее, самым определенным является то, что ни один поэт в настоящее время не может отменить мирное расположение этих жителей приграничных поселений, которые постоянно занимаются мелкими войнами, большей частью полагаясь единственно на добычу средств существования.

Это чувство неприязни поддерживается русским правительством, которое сильно опасалось бы за стабильность этой части империи, делай казаки общее дело о горцами. Действительно, грабительская система, которой следуют и те, и другие и вражда, таким образом воспитываемая от поколения к поколению, мало способствует поддержке дружественных отношений именно в сердце черкеса, тем не менее, эта враждебность, кажется существует с превосходящей силой; и хотя много случаев, когда дезертир-казак оседал среди заклятых врагов своего народа, тем не менее, я полагаю, что неизвестно, чтобы черкес строил свой дом добровольно в любой земле, подчиненной России; и те войска, которые фигурируют в Санкт-Петербурге как черкесские, являются в действительности, в большей части коренными жителями Мингрелии, Грузии и примыкающих кавказских районов, давно ей принадлежащих; даже соблазн иметь доллар в день, предлагаемый Россией, оказался неспособным оторвать хоты бы одного жителя Черкесии от земли своих предков.

Если черкес должен жаловаться на грабительские привычки его соседей, все же в целом он в большей степени в выигрыше, ибо черноморский казак, мигрируя с Днепра, принес с собой навыки доместикации, комфорт и аккуратность европейцев вместе с улучшенной системой военного дела, всему этому он обучил дикого черкеса, который, таким образом, стал также страшным соперником, которого могла бы покорить Россия. С другой стороны, численность казаков, подверженных влиянию нездорового климата, ядовитых испарений болот и неугасимой враждебности их врагов, падает день ото дня, ибо сейчас они не могут привезти более, чем 12 тысяч мужчин на поле, тогда, как тогда, когда они впервые поселились на Кубани, их силы составляли 50 тысяч. Это уменьшение также приписывается в не меньшей степени последним войнам с Польшей, в которых, хорошо известно, они наиболее пострадали. Во всяком случае, вы можете быть уверены, что ни один император России не может сейчас угрожать Великобритании, как Павел славной памяти! С сотней тысяч казаков с Дона и Черного моря сверг ее власть в Индии; вся сила этих казаков в настоящее время недостаточна, чтобы охранять, их собственную длинную линию границы против проникновений черкесов; так что, буквально, приобретение территории Россией в этой части Азии вместо получения ею прироста силы добавило ей слабость. Затем страна сама не приносит выгоды, весь район, от Екатеринодара до Дона, в большей части, составляет болота и степь».

Максимович М. О стихотворениях червоноруских

Максимович М. О стихотворениях червоноруских // Киевлянин. 1841. Книга вторая.

С. 120. «Червоная или Галицкая Русь, не смотря на ее пятивековое политическое отчуждение от великого Руского мира, все близка для Руского сердца и особенно для Киева».

С. 121. «…коренной народ Червоной Руси и теперь тот же, что и прежде всего был; – та же Руская речь звучит за Днестром, что и на Днепре».

Максимович М. О правописании малороссийского языка

Максимович М. О правописании малороссийского языка. Письмо к Основьяненку // Киевлянин. 1841. Книга вторая. С. 153–180.

«Давно уже сбираюсь я, по вашему вызову, изложить вам мои мысли о правописании нашего Малороссийского языка; но все – то за недосугами, то за немощами – откладывал; а в последнее время поджидал еще, пока придет сюда пятая книжка Маяка, где помещено ваше письмо к издателю о том же предмете. Наконец, уже в исходе Декабря, получена здесь эта книжка; ваша статья передо мною; и вот я отвечаю вам, на печатное печатно. Кстати же у меня теперь под рукою множество рукописной старины из разных концов Южной Руси, из разных веков. И теперь еще рябит у меня в глазах от этой пестрой, поблеклой старины; но за то свежа в памяти правописъ наших предков. Замечая оную в собственноручном универсале гетманском, и в писаниях духовных особ, и в бумаге судейской, и в грамотке едва-грамотного простолюдина, я имел случай запастись вновь сведениями о том, как писали у нас в старину, поверить вновь и кой в чем усовершить правописание, которое начал я употреблять еще с первого моего издания Малороссийских песен, в Москве, 1827 года. – В то время не было еще повестей Основьяненка; главным и почти единственным печатным кодексом Малороссийского языка была Энеида Котляревского; Украинские думы, изданные князем Цертелевым, не находили себе сочувствий у наших панов-земляков, которые, привыкши в народе своем видеть только рабочего мужика или горького пьяницу, не подозревали и в песнях народных ничего достойного внимания. Правда, была уже тогда и грамматика Павловского; но в ней предложено такое не Малороссийское правописание, что лучше б его и совсем не было. В последние годы довольно много издано прозаических и стихотворных книжек и брошюр, на Малороссийском языке, у нас в России, и в Австрии; но к сожалению все они умышленно и произвольно рознятся в правописании, и потому все они своим правописанием одна хуже другой. Но ни одна из них этим качеством не превзошла еще грамматики Павловского, который начал употреблять Руские буквы для Малороссийской речи так произвольно, как будто до него не было грамоты на нашей православной