Украина в оранжевом интерьере - [70]

Третий субэтнос, проживающий преимущественно на юге и востоке страны, своим образованием в качестве украинского целиком обязан территориальному формированию Украины советского времени. Согласно правительственным декретам в ее состав были включены земли, заселенные преимущественно русскими — Донбасс[23], Новороссия, Крым. Историческим мифом здесь выступает память об освоении этого края Российской империей в конце XVIII — первой половине XIX вв., а также убеждение в том, что он является естественной частью русского мира. Свидетельством того, что он живет в ментальности нынешних насельников региона, является наличие здесь политических партий, в названиях которых присутствует определение «русские», а также движений за восстановление (или сохранение) символов российского прошлого, коими являются, в частности, памятники Екатерине II, Потемкину, Ришелье и др.

Если сравнивать степень взаимной культурно-исторической близости, то большей она несомненно окажется между центрально-украинским и юго-восточно-украинским субэтносами. И не только потому, что их формирование происходило в сходных исторических условиях, но и потому, что они в большей мере, чем западно-украинский субэтнос сохранили память о своем едином киеворусском прошлом. Свидетельством этому являются, в частности, памятники князьям: Святославу, Владимиру Святому, Ярославу Мудрому и др., установленные в Киеве, Чернигове, Переяславле, Новгород-Северске, Запорожье, Харькове, Севастополе. Ничего подобного нет в западноукраинском регионе. Там глубина исторической памяти не простирается дальше Данила Галицкого, который неизменно представляется как король Галицко-Волынской (Украинской) державы.

Можно было ожидать, что объединенные в собственном и независимом государстве названные субкультурные образования обнаружат тенденции к консолидации. Но этого не произошло. Принципиально никто не против политической и культурной интеграции, но каждая сторона хотела бы, чтобы свершилась она на основе ее культурной традиции. Это не всегда декларируется, но неизменно присутствуем в региональных поведенческих стереотипах.

Наиболее радикальным является западноукраинский (галицкий) субэтнос, позже других осознавший свою украинскость, но почему-то только себе присвоивший право считаться единственным носителем и выразителем высшей украинской истины. Он знает, что такое украинский патриотизм, какой должна быть Украина, а какой не должна — ни при каких обстоятельствах, куда ей необходимо интегрироваться, на каком языке разговаривать и, даже, думать.

Не меньшая этнорегиональная агрессивность была внесена и в сферу образования. По существу, в «оранжевое» пятилетие была предпринята попытка тотальной замены центральной и восточноукраинской культурно-исторической традиции единой западноукраинской. В качестве более приемлемой альтернативы отрекомендована общая с европейскими соседями история Западной Украины, что нашло отражение в учебниках истории для средней и высшей школы. Общая история Украины с Россией на всем ее протяжении объявлена не нашей и предана анафеме.

Чудовищной деформации, о чем уже шла речь выше, подверглась даже память о Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Это трагическое и великое событие, в том числе и в истории Украины, в учебниках для вузов и средней школы получило кардинальную переоценку. Война не только потеряла название Отечественной, но и вообще объявлена не нашей. Пакт Молотова-Риббентропа, позволивший собрать все украинские земли в едином государстве, объявлен преступным сговором двух агрессоров.

Стоит ли доказывать, что столь агрессивное утверждение своей истины одним из субэтносов невозможно без отрицания таких же истин других. Центрально-северо-украинский субэтнос объявлен русифицированным, а русско-украинский — юго-восточный и вовсе обозван пятой колонной России. Одна политическая дама даже предлагала обнести его колючей проволокой. Причем родимым грехом обоих западноукраинские этноидеологи считают их приверженность к русской культуре. При этом, совершенно не считаются с тем, что, по меньшей мере, для 20% украинских граждан, она является родной по рождению, а для остальных русскоязычных — родной по ее созиданию.

Только совершенным непониманием реальности и отсутствием ответственности перед памятью своих же соотечественников можно объяснить объявление русского языка (и литературы) в Украине иностранным. По существу, в годы правления националистов его и вообще лишили прав гражданства, запретив употребление в сфере образования и культуры целым рядом актов исполнительной власти. По своему содержанию они оказались намного более жесткими, чем печально известный валуевский указ, языковые ограничения которого относились только к общественно-политической литературе. Отдельные из них запрещали пользоваться русским языком даже в бытовом общении.

Конечно, будь русский язык для украинцев чужим, колониально-имперским, как уверяют националисты, в таком тотальном на него наступлении не было бы никакой необходимости. Он ушел бы из суверенной украинской жизни естественным образом. А не происходит этого потому, что для большинства населения страны он такой же родной, как и украинский. И никакие запретительные меры не в состоянии изменить такое его положение.