Украина скаче. Том I - [42]

– Вот видите, он бьет вам поклоны. Счас я его привяжу к трубе. Пусть переночует закованный. Вот тебе бамашка и карандаш, пиши.

Губернатор покорился. Он написал:

Президенту страны Виктору Федоровичу.

– Нет! Вальцманенко, он у нас президент. Пиши: народному президенту Вальцманенко.

Губернатор исполнил требование толпы.

– Добже, – сказал революционер Рваная Кишка. – Ты больше не губернатор. Но за твои злодеяния, за то, что служил пророссийскому президенту Януковичу, посидишь на морозе до утра.

– Отрубить ему пальцы на правой руке, – предложил местный активист по кличке Бензопила.

– Оставьте его, – приказал Янковский. – Ему и так больно. Вы знаете, как тяжело лишиться должности? Нет, не знаете. А я знаю. Когда я сидел в тюрьме, меня назначили каптенармусом, а потом уволили, я три дня ревел после этого. Давайте отпустим его.

Из толпы вышел священник, сверкая пузом.

– Я только что связывался с нашим владыкой Говнозаром, он не благословил освобождение раба божьего, аминь.

– Аминь, аминь! – заревела толпа.

– Ну, вот видишь, – произнес Янковский. – Стоило тебе столько лет служить этому Януковичу? Видишь, какой финал? Даже владыка Говнозар против того, чтобы ты стал свободен. Давай, я тебе отсеку голову. Батюшка, благослови.

– Да упокоится душа раба твоего, господи-и-и-и.

23

Еще с советских времен в самом начале нового года начинаются праздники и в течение практически двух недель все жители страны ничем не занимаются, а только пьянствуют, ходят в гости друг к другу, либо разводят костры на своих дачных участках. И только счастливчики, у кого на дачных участках построены дворцы, парятся в бане, пробуют заморские вина, едят русскую икру и потом балуются с молодыми шаловливыми амазонками, в чьих жилах течет горячая украинская кровь.

Виктор Федорович в этот раз никуда не уезжал, он сидел в волшебном кресле, не доставлявшем ему теперь удовольствия, и слушал доклады начальников своих служб в основном по мобильному телефону. Эти доклады не радовали его: он прекрасно понимал, что его близкие люди склонны к слабости, это чувствовалось по голосу, по растянутым словам, по забывчивости, по желанию рассказать какую-нибудь причту, вместо того, что он ожидал. Он не хотел никого видеть: он с ненавистью смотрел на склоненные головы, не воспринимал слова «да, так точно, вполне может быть» и предпочитал телефонное общение. Даже Леночка Локаш не украшала его одиночество.

Но на этот раз доклады, пусть и поддатых чиновников, в том числе и Генерального прокурора, который все время чихал и сморкался, отовсюду были обнадеживающими. Майдан значительно поредел и все в один голос утверждали, что оставшиеся, видимо, бездомные, безработные, лайдаки, алкаши вскоре разъедутся, кто куда.

Тут самый раз было выставить «Беркут» и очистить надоевший всем Майдан. Но президент был уверен, что все само собой рассосется.

– Хорошо, хорошо, еще денек вам с бабами париться, а потом на работу.

Чиновники благодарили и снова ушли в загул, прихватив еще два денечка, на закуску, как они выражались.

Они явились 13 января, а 10 января 14 года.

Майдан стал оживать – незаметно, не массово, без выкриков, без особого шума. По ночам стали завозить профессиональные маски, топоры с короткими ручками, всякие трезубцы для прополки грядок (ими обезображивали лица), длинные ребристые биты, ножи с длинными лезвиями и даже косы без черенков. Что касается оружия, из которого можно было стрелять, то такое оружие подвозилось тайно на грузовиках, якобы загруженных дровами. Морозы в Киеве ослабли, протестующие начали кипеть. Появился прежний гул, что-то похожее на оживленный рынок, где шла бойкая торговля. Стали поступать сведения о захвате правительственных зданий, но эти захваты были как бы желанными для правительственных чиновников. Бандеровцам освобождали просторные кабинеты, не возмущались, в правоохранительные органы не обращались. Да и стражи порядка, как бы сменили гнев на милость.

Виктор Федорович засуетился, стал плохо засыпать и бить тревогу. Он понял: снова проморгал.

Бывший президент Польши Квасневский зачастил в Киев по поручению западных швабов, которые спали и видели поверженный Киев, а вместе с ним и президента Украины Януковича. Квасневский получил новое важное задание от дяди Сэма и приложил все силы, чтоб успокоить бдительность президента Януковича, заверить его в добрых намерениях митингующих, которые вскоре разойдутся по домам.

Квасневский к этому времени мог сдать экзамен на пятерку, если бы его обучали лжи, и по этому предмету пришлось бы сдавать экзамен. Но ложь, должно быть, сидит в каждом человеке, она пребывает внутри его в дремотном состоянии, а когда просыпается, выявляются такие ее глубины, что сам дьявол мог бы позавидовать.

Поговорив о том – о сем, Квасневский перешел к системе убеждения своего собеседника.

– Великий Бардак передает тебе сердечный привет от себя лично и от Нудельманн, желает всяческого благополучия и процветания стране, а чтоб это процветание как можно раньше наступило, советует тебе не применять силу против мирных граждан, которые могу активизироваться в связи с потеплением. От себя добавлю, – патетически заговорил Квасневский, – граждане прибывают на майдан развеяться, посмотреть на самый красивый город в Европе, раскупят фотки с твоим изображением и возвратятся по домам. Если этого не произойдет, пан Янукович, я отдаю тебе лучшее поместье в Польше, которое я приобрел будучи руководителем этой страны. Во всех европейских государствах, где демократия цветет и пахнет, никто не применяет силу. Размахивают флагами, дубинками, и на этом ставят точку. Обычно все демонстрации носят мирный характер, а полицейские только стоят в одну шеренгу и улыбаются, показывая белые зубки. Бывает, что властям приходится идти на уступки, но эти уступки гроша ломаного не стоят. И тебе придется пойти на определенные уступки…