Украина скаче. Том I - [39]

В это время вломился Яруш вместе с Музычко.

– Горим, – сказали оба одновременно. – Наши ребята из дивизии «Галичина» по ошибке бросили в разбитое окно этого здания несколько коктейлей Молотова – Риббентропа, и оно по – новой загорелось. Мы его уже один раз жгли. Бывает же такое.

– Да черт с ним, пущай горит. Нам надо поджечь еще хоть пять зданий. Вы мне только скажите: в этом сейфе сгорят бунажки или нет? Дело в том, что там все планы наших сражений, присланные из Америки. И сейф тоже.

– Американские сейфы не горят, и в них ничего не горит. Даже мы, если ты нас туда запихнешь, не пострадаем во время пожара. Хошь, попробуем?

– О, нет, нам надо эвакуироваться. Вон в том углу валяются знамена, с которыми мы идем в бой. Заберите их и спускайтесь вниз, и я следом за вами. За дело Степана Бандеры, ура!

Внизу шел бой между представителями властных структур, размахивающих короткими дубинками и бойцами Степана Бандеры с битами в руках. У них было явное преимущество. Среди тех, кто размахивал битами, попадались и те, кто размахивал заточенной арматурой, а она проникала через униформу, потом свободно сквозь ребра и доставала до сердца.

Раздавался гул и смертельные крики. Ревела «Скорая», часто останавливаясь, чтоб подобрать только бойцов бандеровцев, счастливчиков.

21

Была надежда, что к новому году все повстанцы разъедутся по домам. На самом деле уже два месяца боев за власть, а результатов никаких. Президент совсем было успокоился, и чем ближе был новый 2014 год, тем больше уверенности селилось в его добрую душу.

– Я вот, говорил: ни одна революция не стоит и капли крови. Если бы эта капля пролилась, было бы хуже, гораздо хуже, а теперь так называемой революции конец. Еще хороший пример показали мои земляки шахтеры, они немного побыли в Киеве, убедились в мирном характере противостояния и разошлись по домам. Это хороший пример. Две трети манифестантов последовали их примеру. Дома тепло, уютно, едва ли, кто пожелает вернуться сюда в такие морозы, – говорил он на очередном совете национальной безопасности и обороны. Соратники кивали головами в знак согласия, как это было принято при дворах, начиная с древнего Рима.

Виктор Федорович запланировал поездку в Евросоюз. Он намеревался убедить своих коллег в том, что Украина под его руководством стремится только в Евросоюз, поскольку она европейская держава, а Европа так похожа на земное царство, о котором мечтали когда-то коммунисты. Даже президент России не прочь был с ним встретиться за чашкой чая, чтоб обсудить перспективы дальнейшего сотрудничества, но…пусть Потин подождет. Евросоюз это не Россия. Россия может подождать. Так было в России до Петра и после Петра Первого.

До десятого января продолжались праздники. За это время, он, конечно же, побывал в обществе Елены и это были романтические дни и ночи. О политике они не говорили. Он не затевал этот вопрос, а она не хотела его расстраивать в такое время, хотя до ее слуха доходили не всегда хорошие вести.

– Эх, было бы нам по двадцать, мы бы уехали… куда бы ты хотела уехать?

– В Швейцарию, там говорят, воздух пахнет розами… круглые сутки, – сказала Лена, оставаясь без простыни, которая еще с полчаса тому скрывала ее наготу. Она еще была свежа и хороша собой, ее фигура вызывала в любовнике бурный восторг и, хотя ему было пятьдесят с гаком, он был гораздо темпераментнее ее мужа и не скупился на слова, которые так радовали слух главного юриста страны.

– Руководители Евросоюза предпочитают не появляться на публике вместе со своими женами, а то я мог бы тебя увезти в Швейцарию в любое время. Но ты там не сможешь оставаться одна. А я… все уже привыкли к тому, что президент Украины появляется на публике в Европе один. Вот в чем загвоздка.

– Да я так, в шутку сказала. Мне и на родине хорошо. Летом можешь отправить меня в Крым. У тебя там есть особнячок?

– Ну, ты даешь! Что это за президент такой большой страны, как Украина, у которого нет особнячка в Крыму в три этажа? У Кравчука есть, у Кучмы есть, у пчеловода Ющенко есть, а я что – рыжий? Мне осталось унитаз поменять. Он там у меня серебряный, а я хочу золотой, как здесь, под Киевом.

– Ну, ты просто Фараон.

– А кто такой Фураон?

– Так звали моего воспитателя, когда мне было двенадцать лет, – расхохоталась Лена.

– Я, знаешь, очень рад, что эта бодяга с Майданом закончилась, – сказал Виктор Федорович, потягиваясь. – А то эти хорьки так надоели, не знаю, куда деваться от них. А Яйценюх требовал моей отставки, представляешь? Сидит эта тройка в президентском кабинете, как в кафе и нагло требует уступить им место.

– Самый опасный из них Тянивяму. Это фашист. За свои антиконституционные призывы он и Яйценюх должны быть арестованы.

– Да я думал об этом, но, знаешь, может не стоит накалять обстановку, может, как-то так мирным способом ее разрядить, договориться там, в чем – то уступить, даже предложить сотрудничество. Тем более у меня уже есть опыт. Взять хотя бы Портнова.

Портнов раньше был моим злейшим врагом, а когда я ему предложил хорошую должность, стал соратником.

И Вальцманенко я тоже брал к себе на работу, но Вальцманенко совершенно бездарный чиновник. Тупой, недисциплинированный и амбициозный, а в деле – баран.