Украина: моя война - [194]

.

18 августа 2014 в 22:00

Dasein ist so wesensmäBig sein Tod. «Дазайн есть его собственная смерть». Ibid.

18 августа 2014 в 22:02

Sofern ich bin, bin ich moribundus — das moribundus gibt dem sum allererst seinen Sinn. «До тех пор пока я жив, я смертельно болен, смертельность этой болезни дает моему бытию его высший и изначальный смысл». Ibid.

18 августа 2014 в 22:20

Im Sterben ist die Welt nur noch das, was für mein eigenes Sein nichts mehr zu sagen hat. «В момент смерти мир есть то, чему больше совершено нечего сказать моему собственному бытию». Ibid.

18 августа 2014 в 22:25

Erst im Sterben kann ich gewissermaßen absolut sagen >ich bin<. «Только в смерти я по-настоящему могу сказать о себе, что я есть». Ibid.

18 августа в 22:26

Геноцид сейчас, сегодня. Пока вы отдыхали, работали, пили чай, болтали по телефону, гуляли с собакой. Эти ни в чем не повинные люди были убиты. Русские. Такие, как вы, как я. Это были убиты мы, мы сами. Наши близкие.

20 августа 2014 в 22:40

Есть только одна подлинно научная истина: это то, что вы однажды умрете. Все остальное — гипотезы. Поэтому одна из самых близких к правде и к науке истин — это война.

18 августа 2014 в 22:48

Пиррова победа возвращенца (аппаратные битвы Москвы и судьба Новороссии)

Геополитика и мораль украинской драмы: логическая цепь

Постепенно ситуация с Новороссией, и особенно Донбассом, более или менее прояснилась и оказалась в совокупности весьма тревожной и серьезной. В целом она выглядит следующим образом.

На Евромайдан Москва ответила воссоединением с Крымом. Это полностью вписывалось в логику классической геополитики (Великой Войны Континентов). Переворот и свержение Януковича привели к власти радикально русофобских и проамериканских политиков. Они идеологически представляли собой смесь либералов с неонацистами, а геополитически — атлантистов, однозначных сторонников США и НАТО. Действия Кремля были направлены на предотвращение ультиматума Киева о ликвидации военно-морской базы в Севастополе, что было логичным следствием геополитической природы переворота. На выпад атлантистов (отрыв Украины от России) Москва ответила евразийским ходом в Крыму. Сложилось впечатление, что Путин Крымом не ограничится и продолжит евразийскую геополитическую стратегию на всем пространстве Новороссии. Это явление и получило название Русская Весна. Ответ Запада должен был быть самым жестким, за исключением вероятности ядерной войны и прямого столкновения с войсками НАТО. Следуя этой логике, против Киева поднялись самые прорусские регионы бывшей Украины: Донецк и Луганск, наделенные совершенно особой идентичностью. Лидеры народного восстания Болотов, Губарев, Пургин, Пушилин и другие были осознанными евразийцами и убежденными сторонниками Русского Мира.

На волне Русской Весны на Донбасс хлынула волна добровольцев из России (еще в Крым), включая харизматичного организатора героической обороны Славянска Игоря Стрелкова. Общий вектор событий по геополитической логике вел напрямую к освобождению всей Новороссии, начиная с Донбасса. Тогда же и родился лозунг «Путин, введи войска!», развивающий тезисы, высказанные самим Путиным в ходе «прямой линии», фиксирующей результаты и причины воссоединения с Крымом. Путин ясно дал понять, что считает Новороссию частью Русского Мира и что в обиду жителей этого региона не даст, как не дал ранее в обиду жителей Крыма, а еще ранее Южной Осетии и Абхазии.

Общая картина была безупречной. Запад делает первым агрессивный ход и поддерживает (даже провоцирует) свержение Януковича. При такой либерально-нацистской политике Киева и об щей громогласно озвученной русофобии (включая принятие первым делом закона о запрете русского языка) Россия неминуемо теряла Украину. Русское и пророссийское (хотя и украинское) население Новороссии оказывалось в положении заложников нового ультранационалистического и атлантистского порядка. Поэтому объединение с Крымом, «вежливые люди» и жесткая российская оппозиция Киеву были вполне логичным ответом, чтобы не дать уйти в лагерь НАТО всей Украине. Это было естественно и закономерно с геополитической точки зрения и абсолютно оправданно с моральной. Но продолжение раздела Украины по границам исторической Новороссии от Одессы через Донбасс до Харьковщины было не менее логичным и морально оправданным. И на первых порах все так и выглядело. От Аксенова из уже русского Крыма открыто звучало поощрение Одессе и Донбассу в их борьбе за свободу и Русский Мир. Ввод российских войск, по идее, должен был бы остановить украинский режим от использования армии против гражданского населения и выполнял важную превентивную функцию.

Но после того как на волне Русской Весны Донецк и Луганск, где власть захватили пророссийские силы, объявили о Референдуме о независимости, Москва свернула с этого, казалось бы, логического пути. Путин попросил не проводить Референдум, что представляло собой явный сбой первоначальной линии.

Далее последовала героическая оборона Славянска. И после того, как украинские войска начали уничтожать мирное население, ввода российских миротворческих войск не последовало. Более того, началась активная борьба против самой идеи о таком вводе. Это был второй явный признак сбоя.