Украина и Речь Посполитая в первой половине XVII в. - [73]

.

Как видим, сначала властям Речи Посполитой удалось представить выступление Богдана Хмельницкого как очередной татарский набег, к которому примкнула часть изменников-казаков. Свою отрицательную роль сыграл здесь союз Богдана Хмельницкого с крымскими татарами – общими закоренелыми врагами Речи Посполитой и России. Результатом этого явились следующие действия со стороны России: «В соответствии с обязательствами, взятыми на себя по соглашению 1646-го года, русское правительство приказало 20-го мая 1648-го года хотмыжскому воеводе, а также князю Семену Волховскому “с ратными людьми, которые преж сего с ним указано, литовским людям помогать и с ними сходитись и над татары промышлять заодин. А идти до указанного места, как в договоре написано <…>, а будучи в литовской земле дурна никакова не чинить”. Из Карпова на помощь Волховскому было отправлено, кроме того, 500 драгун. По всем порубежным городом были разосланы грамоты, в которых давалось знать, “что подлино хотят приходить на государевы украины крымские люди большим собраньем”»[306].

Однако, уже «в середине мая 1648-го года севские воеводы З. Леонтьев и И. Кобыльский донесли правительству о восстании казаков под руководством Б. Хмельницкого на Запорожье, разгроме польского войска у Желтых Вод и под Корсунем. Одновременно воеводы указывали, что казакам, <…> помогают крымские татары: “а уговор де меж татар с казаки воевать им соопча польские городы и губить поляков…”. 11 крымских татар, взятых в плен в начале июня под Полтавой, “в распросе сказали одне речи: на Московское де государство у них никакова збору нет, все де татаровя пошли к запорожским казакам на помощь. Крым де ныне пуст”»[307]. Здесь стоит только добавить, что в походе на Речь Посполитую в 1648-ом году участвовал только один отрад перекопского мурзы. И сообщение о том, что «Крым де ныне пуст», не вполне соответствовало действительности.

Российское правительство всеми этими сообщениями было поставлено в весьма затруднительное положение. Естественно, его особенно сильно должно было смущать наличие татарской конницы в армии Б. Хмельницкого. Одним словом, было понятно, что в Малороссии происходит что-то непонятное. Соответственно, московское правительство предписало пограничным воеводам в спешном порядке собирать любую информацию об этих событиях, их причинах и ходе дела. «Вяземскому воеводе, например, где-то в середине июня было поручено детально и спешно разведать, “что у них ныне в Польше и Литве делаетца и в которых местах у них черкасы и татары сложась воюют и много ль их в собраньи и хто к черкасам приставают и за что у них та ссора с поляки учинилась и чем тую ссору чают унять <…> и белорусцы к черкасам не пристают ли…(и все) что у них делаетца велети разведать всякими мерами подлинно”»[308].

Таким образом, мы ясно видим, что российское правительство, следуя своему обыкновению, не предпринимало никаких активных шагов, не разведав надлежащим образом складывающуюся обстановку, то есть действовало осмотрительно. Особенно важным российскому правительству, видимо, представлялось положение дел в Белой Руси. Так как именно эту территорию оно намеревалось присоединить в первую очередь.

Тем временем «поступавшие в большом количестве от пограничных властей в Москву данные не оставляли сомнения в том, что одной из главных причин восстания был <…> национальный и религиозный гнет <…>. 20 июня 1648-го года, например, великолуцкий воевода Д. Великогагин сообщил: “А ссора, де, государь, и бои с поляки и с литвою у черкас учинилася за веру” и “к черкасом де, государь, приставают белорусцы”. Вяземский воевода писал 24 июня, в связи с событиями на Украине, что “черкасы де бьются за веру с ляхи”»[309].

С другой стороны, воеводы порубежных городов в своих отписках указывали еще на один важный для Москвы аспект настроения в среде восставших. 30-го октября 1648-го года брянский воевода Н. Мещерский доносил в Посольский приказ: «В прошлом, государь, во 156-ом году августа в 25-ый день отпущены были из Брянска в литовские городы с торгом брянский стрелец Федька Ломакин, да Посопной слободы крестьянин Васька Мелханов, да Свинского монастыря крестьянин Павлик Вяхирев. <…> Да в тех же де, государь, городех слышали они от литовских ото многих жилецких людей и от черкас: говорят и Богу молят, чтобы им быть в одной православной вере под твоею государевою высокую рукою; будет де пан Хмельницкой осилеет ляхов, и он де хочет податца одному государю крестьянскому»[310]. 12 ноября 1648 г. севские воеводы З. Леонтьев и И. Кобыльский доносили в Посольский приказ: «А в Польше де, государь, собрался с поляки и с немцы с наемными со многими людьми пан Остророг против Хмельницкого, и чаят, государь меж их большие крови. А король де, государь, в Польше не обран. А в польской де стороне, в монастырех, в церквах, на октеньях и на многолетьи Бога молят за тебя, благочестивого великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии. А запороские де, государь, казаки и белорусцы черные люди во всех городех все Бога молят о твоем царском многолетнем здоровье и хотят тово, чтоб им всем быть под твоею царскою высокую рукою, и чтоб им всю Польшу и Литву подвести под твою Царскую высокую руку»