Украина и политика Антанты. Записки еврея и гражданина - [9]

Наконец решено было избрать согласительную комиссию из представителей обоих съездов в лице докладчиков и специально избранных лиц. Особенную неуступчивость, помнится, проявил в комиссии В. В. Водовозов. На все указания Мякотина о том, что формулой трудовиков немедленно же воспользуется Финляндия, Водовозов ответил столь же решительно, как и неубедительно: «Финский народ этого не сделает, ибо финляндцы не так глупы и не так подлы (sic!), чтобы отделиться от России».

И возникал сам собою вопрос, для чего же Водовозов и его единомышленники так ломают копья за свою формулу, раз они уверены, что даже финляндцы ею не воспользуются.

Все же настроение у народных социалистов было более единодушное в этом спорном вопросе, нежели у съезда трудовиков. Последние пошли наконец на уступки. Состоялось компромиссное соглашение о том, что каждой народности должно быть предоставлено право созыва своего отдельного национального учредительного собрания, но что окончательное решение вопроса о государственном устройстве России все же будет принадлежать Всероссийскому учредительному собранию, как второй и последней инстанции.

И не является ли знаменательным, что будущие «сепаратисты», Саликовский и я, были в то время противниками формулы о праве на отделение, тогда как российские эсеры, большинство трудовиков и съезды Советов отстаивали эту формулу?

Но когда жизнь привела к тому, что народности стали осуществлять свое право на отделение, ибо Россия, как государство, фактически развалилась, те же российские социалисты-революционеры и трудовики, и те самые элементы, которые заседали в съезде Советов, не только отказались от своей точки зрения, но повели самую решительную борьбу с этими стремлениями национальностей к отмежеванию себя от общего хаоса и анархии, водворению хотя бы в своих пределах государственного порядка и созданию своей самостоятельной государственной жизни.

Так разошлась сущая подоплека, подлинная натура этих людей с теми громкими обещаниями и лозунгами, которые они вполне искренно в свое время провозгласили. И в этом расхождении сущего с теориями должного есть много интересного для того, кто займется впоследствии обстоятельным изучением психологии российской интеллигенции того времени.

Слияние партий состоялось. В те же июньские дни состоялось решение Временного правительства начать наступление. Помню как сегодня, с каким энтузиазмом встретили на нашем съезде это решение. У меня, наоборот, было мрачное предчувствие, граничащее с уверенностью, что наступление это окажется роковым для России и ввергнет ее в полосу бесконечных бедствий и полного развала. Однако выступить на съезде с каким-либо соответствующим предостерегающим заявлением по этому вопросу я не счел для себя возможным. Во-первых, для меня было очевидно, что мой одинокий слабый голос потонет в общем воинственном настроении съезда, во-вторых, ведь решение правительства все равно уже было фактом свершившимся.

Наступление привело Россию к Тарнополю, Риге и торжеству большевизма. С каждым днем росла анархия и углублялся развал России. Все надежды сконцентрировались на Учредительном собрании, и в подготовительных к нему работах прошли все лето и осень 1917 года.

Глава 5. Выборы в Учредительное собрание. Рост украинского национального самосознания. Разгон Учредительного собрания

У комиссии по выборам в Учредительное собрание не было, конечно, никаких сомнений в том, что выборы должны быть всеобщими, равными, прямыми и тайными. Главный спор, наибольшие сомнения вызывал вопрос о пропорциональной системе выборов.

Насколько мне не изменяет память, среди меньшинства, высказавшегося против пропорциональных выборов, были Мякотин, Водовозов и Брамсон, все три – представители Трудовой народно-социалистической партии. И как это часто бывает в эпоху революционного подъема, правда была на стороне меньшинства! Зато решение большинства удовлетворило все те бесчисленные небольшие группы и подразделения, на которые разгородилась в то время российская общественность. Каждые 50 или 100 избирателей (точной цифры не помню) могли выставить свой собственный список.

Избирательными округами являлись большие города и целые губернии.

В украинских губерниях с их пестрым разноплеменным населением такого рода система выборов, по моим наблюдениям, привела к весьма плачевным результатам. Можно себе представить, в каком недоумении были крестьяне, и в особенности деревенские бабы, когда в один прекрасный день им было вручено от 10 до 15 списков кандидатов… В каждом списке стояло от 10 до 20 (смотря по губернии) имен, в своем подавляющем большинстве деревенским избирателям совершенно неизвестных.

Но изумление деревни достигало наибольшего предела, когда они доходили до польского списка (на польском языке) и до нескольких еврейских списков (на еврейском языке). Крестьяне никак не могли понять, почему партия «Пойалей-Цион» или Еврейский национальный блок рекомендует им голосовать за своих кандидатов…

Хозяевами выборов в деревне оказались, конечно, социалисты-революционеры. В городах с преобладающим еврейским населением господами положения были сионисты. В первом случае сказалось тяготение крестьян к максимализму в решении земельного вопроса. Кроме того, партия эсеров имела свою справедливо заслуженную старую репутацию в деревне и пользовалась ее огромным доверием.