Украина и политика Антанты. Записки еврея и гражданина - [11]

Такой же блок состоялся по моей инициативе и в отношении Черниговской губернии. Список возглавляли со стороны Украинской партии социал-федералистов И. Л. Шраг, со стороны Трудовой народно-социалистической партии – я.

Это был в ту пору первый и, к сожалению, единственный опыт общения и сближения партии общероссийской с партией украинской.

Последствия применения неподходящей в условиях российской действительности пропорционально-списочной системы выборов давали себя знать на каждом шагу. Помню тяжелое ощущение, которое вызвала во мне напечатанная в газетах телеграмма из Кременчуга, сообщавшая о борьбе между еврейским и христианским списками… «Победил еврейский список», гласила заключительная фраза телеграммы. Получалось впечатление, будто выборы в Учредительное собрание являются ареною для борьбы народностей, а не партий… А между тем всякий парламент, как общегосударственное учреждение, должен знаменовать собою общность государственных судеб и мирное сосуществование всех народов, живущих в данном государстве. Чисто же национальные, специальные задачи каждой народности должны обслуживать их специальные национальные собрания или сеймы…

Можно было заранее предвидеть решительную победу на выборах партии социалистов-революционеров. Было ясно и то, что под влиянием возвратившихся с фронта солдат немало голосов соберут большевики.

Зато никто еще не мог себе тогда представить того разительного успеха, который выпадет на долю украинской партии социалистов-революционеров. Список российских социалистов-революционеров возглавлялся в Черниговской губернии самой бабушкой Брешко-Брешковской. Между тем в списке украинских эсеров фигурировали очень молодые люди, в возрасте 22–23 лет. Такого же возраста был возглавлявший этот список Н. И. Шраг, сын И. Л. Шрага, товарищ председателя Центральной рады.

Результаты выборов действительно превзошли все ожидания. Из 14 мест девять получили украинские социалисты-революционеры, одно – всероссийские социалисты-революционеры и четыре – большевики. Ни один из остальных списков (в том числе польский, еврейский, кадетский, наш и социал-демократический) не собрал количества голосов, необходимого для получения хотя бы одного депутатского мандата. Старик Шраг и обе наши партии оказались на сей раз слишком умеренными… Такая же участь постигла нашу партию почти во всех губерниях. На всю Россию было избрано всего два члена Трудовой народно-социалистической партии. Крестьянство скоро забыло трудовиков, представленных в столь огромном количестве в первой и второй Государственных думах… А о народных социалистах, имевших фракцию во II Государственной думе, оно вообще имело смутное представление…

Такое же тяготение крестьянского населения к украинским спискам наблюдалось и в Киевской, Волынской, Подольской и Полтавской губерниях, о которых у меня имелись точные сведения. Всюду получилось подавляющее преобладание голосов, поданных за украинских социалистов-революционеров.

Исход выборов по национальным еврейским спискам был всецело обусловлен количеством еврейского населения в каждой данной губернии. Поэтому в Черниговской губернии было заранее очевидно, что еврейских голосов не хватит на получение даже одного мандата. Тем не менее было выставлено три еврейских списка (национальный, «Пойалей-Цион» и объединенной партии). Бунд же шел в блоке с российской соцдемократической партией.

Только слепой мог не видеть огромного, сказочного роста национального самосознания у украинского крестьянства. Достаточно было побывать на крестьянских предвыборных собраниях, чтобы убедиться, насколько мы, интеллигенция, не знали того народа, среди которого мы жили, очень смутно разбирались в вопросе о родном языке этого народа и т. д.

Все материалы о выборах я привез с собою в Петербург и ознакомил Центральный комитет партии с положением и настроениями на Украине. Конец декабря прошел в тревожных ожиданиях предстоящего разгона Учредительного собрания, о чем тогда уже упорно говорили. Тщетно призывал я наш комитет к перенесению работы нашей партии – и всех других партий, боровшихся с большевизмом, – в Киев.

Такими же тщетными оказались мои советы о том, чтобы Учредительное собрание съехалось в Киеве. Если не ошибаюсь, тождественного с моим взгляда держался в нашем комитете один лишь М. В. Беренштам, высказывавшийся вместе со мною за переезд Учредительного собрания в Киев и после его разгона. И я по сей день сохраняю веру в то, что если бы Учредительное собрание съехалось тогда в Киеве или в одном из городов, бывших уже тогда в районе юрисдикции украинской Центральной рады, – то Киев сразу мог бы стать центром устроения будущей федеративной России, а не одной лишь Украины.

Наступил день открытия Учредительного собрания. Несметные толпы с утра запрудили все улицы, ведущие к Таврическому дворцу. Наш комитет шел в авангарде процессии, двигающейся по Литейному проспекту. Мирный характер манифестации не мог вызывать никаких сомнений. Вдруг, на углу Спасской улицы, раздались выстрелы… Стреляли предательски, не предупредивши заранее, с крыш и чердаков… Кое-кто из нашего авангарда упал… Оказались убитые и раненые… Дальнейшее следование было немыслимым и могло вызвать лишь дальнейшие, бесцельные жертвы… Мы разошлись по домам…