Украина: государство или страна? - [24]

Ничего крамольного в идее украинского федерализма нет. Цивилизованный Запад, к которому мы стремимся любой ценой, демонстрирует нам бесспорные преимущества такого государственного устройства. Именно так устроены Великобритания, Германия, Австрия, Швейцария, Бельгия, Канада, США (основной политический наставник Украины) и еще много других стран. В конце концов, и наш сосед Россия. Да и Украина — не целиком унитарное государство, как это записано в Конституции. Ведь в ее составе находится Автономная Республика Крым, что нисколько не угрожает государственному и территориальному единству Украины.

Убежден, что Украина, в конце концов, придет к федерализму[22]. При этом мы должны осознать то, что административно-территориальная структура Украины претерпит коренные изменения. Вместо нынешних областей целесообразно создать 10—11 земель в соответствии с историческим районированием: Среднее Приднепровье, Сиверия, Слобожанщина, Волынь, Подолье, Галиция, Таврия, Донетчина, Новороссия, Запорожье, Крым. Каждая из федеральных земель в таком случае была бы значительной территориальной, экономической и демографической структурой государства, способной к самодостаточной организации внутренней жизни. Земли имели бы свои правительства и парламенты, на базе которых формировались бы федеральные законодательные и исполнительные органы власти. В том числе и вторая палата федерального парламента, о которой говорил в свое время Президент Л. Д. Кучма.

Федеративная административно-территориальная форма обустройства государства в многонациональной стране обладает рядом существенных преимуществ перед унитарной. Прежде всего — она снимает напряжение в отношениях между центром и регионами. Свобода на внутреннюю жизнь — административную, экономическую и этнокультурную, создает климат комфортности в регионах. Желают жители Донбасса, Крыма или Новороссии возвести русский язык в статус второго государственного на своих территориях — пожалуйста. Это их суверенное право. Галичане желают чтить ОУН — УПА и ставить памятники ее деятелям на своей территории — тоже пожалуйста. Суверенитет в пределах земли снимет межрегиональное противостояние. Что касается общефедеральных приоритетов, то они будут определяться не в Администрации Президента, что ныне вызывает недовольство регионов, а в верхней палате парламента.

Потенциальным претендентам на наивысший государственный пост страны не следует беспокоиться, что в условиях федерализма сузятся их властные полномочия. Их останется вполне достаточно. К тому же объем полномочий не находится в прямой зависимости от формы государства. В большей мере от формата личности, его возглавляющей. Можно быть непререкаемым общенациональным лидером в федеративной стране и «полудержавным властелином» в унитарной, примером чему является наша «оранжевореволюционная» действительность.

Очевидно, что классический европейский федерализм в Украине установится не завтра. Но относительная отдаленность его внедрения не означает, что мы должны целиком сосредоточиться на «разбудове» унитаризма и пугаться даже мысли о федеративной форме государства. Опыт мировой истории убеждает, что унитаризм в условиях, сходных с украинскими, нежизнеспособен. Чрезмерная властно-административная централизация, осуществляемая на принципах абсолютизации ценностей (культурно-исторических, этнонациональных, конфессиональных), характерных лишь для одного из регионов, рано или поздно приводит к краху системы. Более жизненными оказываются те формы государственности, которые не только не подавляют региональное самоуправление, но и являются его прямым продолжением.

Следовательно, альтернативой нескольким Украинам, о которых говорилось выше, может быть единая Украина, но не унитарная, а федеративная.

Государство и свобода

Кажется, Франции мир обязан афоризмом: «Король умер, да здравствует король!». В нем заключена извечная мудрость государственного миропорядка средневековья, когда смена правителя представлялась в такой же мере естественной и закономерной, как смерть и рождение. Позже, и тоже Францией, этот порядок был поставлен под сомнение, в результате чего пролилась монаршья кров. Примеру Франции последовали многие другие страны, изменившие свою государственность тоже посредством революций. Место королей и императоров заняли президенты и канцлеры, наследственная власть сменилась выборной. Как будто отпала и необходимость в насильственном ее свержении, коль каждые четыре или пять лет можно выбрать новую. В странах развитой демократии уже давно господствует такой порядок, и их поступательное развитие не осложняется революционными потрясениями.

Однако то, что хорошо для Запада, не совсем хорошо для других, причем по мнению того же демократического и цивилизованного Запада. Иначе чем объяснить, что после развала Советского Союза евроатлантисты принялись строить новый миропорядок на постсоциалистическом и постсоветском пространстве преимущественно через организацию цветных «революций». В Украине такая произошла в ноябре— декабре 2004 г. получила название «оранжевой».

Конечно, это была никакая не революция. Последняя преследует цель смены существующей общественно-политической и экономической системы. В нашем случае произошла смена, да и то относительная, лишь правящей элиты. Подобные события во всем мире и всегда определялись понятиями «путч» и «переворот». Ведь «новые» хозяева правительственных кабинетов и коридоров в социальном плане ничем не отличались от старых. Может, только отношением к пресловутому «вектору» развития Украины в будущем. Старая правящая элита полагала, что обретение новых друзей на Западе не должно сопровождаться отказом от старых на Востоке, новая — решительно заявила о разрыве с прошлым в угоду европейскому будущему. И та, и другая за годы независимости прибрала к своим рукам несметные богатства, которые ранее принадлежали всему народу. Правда, во время «оранжевой революции» людям внушали, что олигархи и мироеды находятся исключительно в окружении старой власти.