Укради у мертвого смерть - [8]

—   Знаешь, давай поженимся, милый?

—    Вот ты и сделала мне предложение, — сказал он. И развернул «фольксваген», которым теперь правил, не по­смотрев в зеркало заднего вида.

В гостиницу им позвонил Декстер и сказал:

—  Джефри, ты уверен, что у вас обоих не дурь? Твоя жена сидит у капеллана, и он скоро приедет ко мне. Но это — ваше с ней дело. Что касается Ольги, то ты, возможно, кое-чего не знаешь... Ну... иногда она требует к себе совершенно особен­ного отношения. Совершенно особенного. Ты понимаешь, Джефри? Такое отношение она встречала только с моей сто­роны...

Джефри показалось, что командир плачет, и первым по­ложил трубку. Перезвонил в управление, продиктовал штаб­ному сержанту рапорт с просьбой отправить в Индокитай, где шла война, с переводом в авиацию.

А позже вполне понял, какое особенное отношение требу­ется Ольге. Она вдруг принималась строчить на машинке детские истории, которые следовало читать и обсуждать. По­том проходило... Возможно, в прошлом она не выдержала какого-то внутреннего разлада. В таких случаях, объяснил ему полковой психиатр, сожительство разумного идеала с неразумной действительностью камнем лежит на сердце. Примириться с этим психика может подбором ложных по­нятий, чувств и представлений. Сказками, в конечном сче­те...

Чтобы вычеркнуть из памяти прошлое, полностью и до конца, он принял девичью фамилию Ольги. Так появилась чета Пиватски.

В полетах бесконечное небо и экран локатора, отдалявшие от людей, неразрывно увязывались в душе с глубокими пе­реживаниями, принесенными Ольгой. В периоды ее особен­ных настроений испрашивал отпуск. Давали, поскольку шла война, а командиры в боевых гарнизонах чувствуют, почему человек просит отпуск — от трусости или по другой причине. Присвоили майора.

Удачи, семейная устроенность давали счастливое ощу­щение свободы, а оно упрощало окружающую жизнь. Вдруг проснулся интерес к наукам. Они открывали широкие воз­можности для воздействия на мир. Большие, чем религия, на которую вначале уповал Джефри, чтобы помочь Ольге... К этому выводу его привела работа в закрытом центре в Банг­коке, куда он летал из Дананга в Южном Вьетнаме для испы­таний сверхсекретного в те времена компьютера, в секунды обрабатывавшего груду информации для выбора оптималь­ного боевого решения.

Был декабрь, кондиционеры в просторном здании на бангкокской Ашока-роуд крутились в полурежиме. Окна от­крывать запрещалось. Но и сквозь противосолнечную плен­ку на стеклах он видел, как далеко на западной окраине, в заречье, плавятся в багровом закате россыпи бетонных коро­бок и редкие островки зелени. Пожелтевший воздух искажал оттенок экрана компьютера, строчки текста на котором казались гуще и чернее. Будто черви, меняющие цвет в зави­симости от среды обитания. Например, какие-то черви ме­няли окраску, если через местность проходили транспорт­ные средства с дизельными двигателями.

Джефри Пиватски почти физически ощутил мощь при­бора, с которым работал. Мощь, из которой рождается вели­чие.

«Мужчина, человек чести, должен уподобляться Господу Богу нашему, то есть властвовать и править другими людь­ми и прочими тварями, прибирать к рукам земные богатства и обладать ими», — писала Ольга в своем рассказе. Он пол­ностью согласен. Властвовать... Матадор, сражающийся с быком, чтобы победить дикую силу, именно этим выше опе­ратора с мясобойни. Если бы смысл жизни заключался в выживании, в героях ходил бы мясник. Человек воли — иной, он создан по подобию Господа, материальное для не­го — преходяще. В конечном счете не победа главное, а вы­стоять до последнего вздоха.

Он окреп в военно-воздушных силах...

Джефри собрал в опустевшем номере оборудование. Пе­ренес алюминиевую коробку к себе. Подключил питание. Вызвал из электронной памяти переданный Сингапуром текст, сочиненный Барбарой Чунг для тамошней «Стрейтс тайме». Усмехаясь, читал:

«Компания «Лин, Клео и Клео» готовится заработать в ближайшее время честные пять миллионов. Нет, лучше ска­жем так: честные пять миллионов на бесчестном черном рынке. Она покупает у частного коллекционера величайшую реликвию. Деревянный позолоченный кулак, венчавший не­когда древко знамени китайских повстанцев, называвшихся «боксерами». Бесценную вещь увезли как трофей в Герма­нию. Возвращение в Азию сопровождалось увеличением це­ны куска дерева в несколько раз с каждой милей.

Стоит писать об этом случае? Видимо, стоит. Хотя бы потому, что денег, нажитых на черном рынке, становится все больше и больше. Денег, которые боятся дневного света. Так сказать, в надвинутой на глаза шляпе. Пугливые, нелегаль­ные деньги, которые ищут обходные пути, чтобы стать впол­не достойными. Хотя бы через приобретение исторических ценностей...

Я долго размышляла: разве этот случай — повод для фи­нансовой колонки в нынешний четверг? Пока не получила другого сообщения, касающегося «Лин, Клео и Клео». А именно, что компания никакого отношения к строительным подрядным фирмам «Голь и Ко» и «Ли Хэ Пин» не имеет. Мы же наивно считали, что имеет, и безудержно смело покупали акции обеих.

Так вот, мне доподлинно известно, что акции «Голь и Ко» и «Ли Хэ Пин» подогреты на одном, как говорится, пару. Реальной ценности у них нет. К вечеру, за несколько минут до закрытия биржи, ребята «горячих денег» будут сбрасывать эти акции руками и ногами. Пока не наступит паника. И ночью начнутся сердечные приступы, а утром подтвердится, что для этого имелись основания.