Украденный трон - [60]

— Ох, простите, милорд! Мне не следовало…

— Нет-нет, — поспешно перебил Мэрик. — Не надо извиняться. Если бы ты не добралась до Гварена, у нас не было бы никакой возможности подготовиться к бою. Мы у тебя в долгу. — Он запнулся, озадаченно помолчал. — Но признаться, я не очень понимаю, зачем ты пришла сюда. В мой шатер.

Девушка неловко замерла, прямо глядя ему в глаза, потом медленно улыбнулась. Мэрику подумалось, что улыбка у нее удивительно теплая и искренняя.

— Я… я, милорд, должна была увидеть все собственными глазами. Я молилась и благодарила Создателя за то, что тот, кто так отважно спас мою жизнь, не погиб в бою, но мне нужно было узнать наверняка…

— У меня все хорошо, Катриэль. Правда хорошо.

Глаза ее вдруг засияли от радости.

— Вы… вы запомнили мое имя?

Мэрик слегка опешил:

— А разве не должен был?

— Милорд, я же всего лишь эльф. Твои соплеменники… большинство из них нас просто не замечают. Видят, но не замечают. Моя мать всю жизнь пробыла в услужении у одного человека. Он ни разу не назвал ее по имени. — Катриэль вдруг осознала, с кем говорит, и с испуганным видом присела в низком реверансе. — Ох, я совсем забылась! Не следует мне…

Мэрик засмеялся и махнул рукой, оборвав ее на полуслове:

— Все в порядке. И конечно же, я запомнил тебя. Как же иначе? Ты такая красивая.

Девушка помолчала, чуть наклонила голову к плечу, искоса разглядывая его. В отсветах огня ее эльфийские глаза мерцали чарующими бликами.

— Ты считаешь, что я красивая, милорд?

Мэрик не знал, как следует ответить, хотя ни за что не взял бы свои слова назад. Он вдруг с ужасающей ясностью осознал, что совершенно обнажен, и волна смущения нахлынула, грозя накрыть с головой. Катриэль медленно сделала шаг вперед, не говоря ни слова и все так же пристально глядя ему в глаза. Поставив фонарь на крышку сундука в изголовье, она присела на край кровати.

Теперь их лица оказались рядом. Мэрик тяжело дышал, но не находил сил отвести взгляд. Запах ее волос пьянил, словно аромат редкостного цветка, который распускается только в ночных садах. Чарующий, сладкий, но ничуть не приторный.

Девушка протянула руку и медленно провела тонким пальцем вверх от повязки по его груди. От этого прикосновения по коже прошел трепет, и принц судорожно сглотнул. Это был единственный звук, нарушивший ночную тишину.

— Я буду с тобой, милорд, — прошептала Катриэль. — Если ты сам того захочешь.

Мэрик моргнул, опустил взгляд на одеяло и снова покраснел.

— Я… я не хочу, чтобы ты думала, будто обязана… — запинаясь, пробормотал он. — То есть я не хочу, чтобы это выглядело так, будто… не хочу пользоваться случаем…

Катриэль приложила палец к его губам.

— Это вовсе не так, милорд, — серьезно сказала она, и голос ее дрогнул.

— Пожалуйста, не называй меня милордом.

— Это вовсе не так, — послушно повторила она.

Они вдруг оказались совсем рядом, как будто притянутые друг к другу неведомой силой, и Мэрик поцеловал девушку. Губы у нее и вправду были такие же мягкие и нежные, как ему представлялось, и она словно таяла в его объятиях.

Стоя у шатра, Роуэн в гробовой тишине смотрела, как внутри погас свет фонаря. На ней было красное шелковое платье антиванского пошива, с открытыми плечами. Остролицая женщина, которая продала ей платье, заметила вскользь, что Роуэн чересчур мускулиста, чтобы носить такой фасон, и плечи у нее слишком широки. Но прикосновение шелка к коже было так восхитительно, так разительно отличалось от кожи и металла, к которым привыкла за эти годы Роуэн. А потому она купила платье, несмотря на слова торговки, купила, хотя с тех пор ни разу не подвернулся случай его надеть.

Роуэн жалела, что надела это платье сегодня, жалела, что вообще пришла сюда, но сейчас, стоя в темноте у шатра, обнаружила, что не в силах заставить себя уйти.

Рядом, тяжело осев на землю, спал часовой и даже похрапывал во сне. Роуэн возмущенно покачала головой, борясь с искушением пнуть его как следует. А если бы в шатер Мэрика вместо эльфийки пробрался наемный убийца? Впрочем, все мятежники за время этих боев выбились из сил. Роуэн готова была простить такую промашку безымянному солдату… но только ему.

Когда из шатра донесся первый, едва слышный стон, она наконец нашла в себе силы отойти прочь. Может, ей только почудилось, но, так или иначе, больше здесь оставаться невозможно. «Я не хочу этого слышать», — сказала она себе, и сердце ее сжалось от холода.

Бесшумно ступая, Роуэн пробиралась между палатками. Многие люди спали прямо на земле. Всюду стоял сильный запах пива. После того как орлесианцы в беспорядке отступили в лес, мятежная армия праздновала победу, и празднование затянулось надолго. Мародерство не поощрялось, но волей-неволей пришлось закрыть глаза на то, что солдаты шарили по городским тавернам в поисках вина и пива. После двух таких побед они заслужили праздник.

Роуэн смотрела, как они пьют, но не принимала участия в хмельном разгуле. Она могла думать только об одном: как воткнула меч в старого мага, как ярость ослепила ее, затмив разум. Покарать, уничтожить его — только это ей и было нужно. Неужели в ее жизни нет и не будет ничего, кроме смерти и крови? Она пошла к Мэрику, потому что подумала… подумала…