Украденный трон - [8]

Шрифт
Интервал

Темнело быстро. С Невы наползал мокрый туман, словно струи пара из бани, прижимая к земле студёный ветер, вился вокруг ног прохожих сизыми клочьями и поднимался выше, к плечам и локтям, окутывая нагольные полушубки и мантильки.

Ещё кричали разносчики товаров, расхваливая свою снедь, громче гомонили кучи мужиков возле парящих дверей трактиров и кабаков, гнусавили нищие, протягивая искалеченные, а то и нарочно вымазанные руки к последним покупщикам, кричали растрёпанные бабы, уволакивающие своих размякших на холоде от сивухи мужей, орали мальчишки в рваных зипунах и армяках с чужого плеча, но туман как будто приглушал звуки, прижимал их к мокрой красной земле, растворял в холодном белёсом мареве.

В последний {Таз вскричали уличные озорники вслед юродивой:

   — Дура! Ксения — дурочка, дура...

Ещё раз возгласила юродивая свой зычный и неумолимый клич:

   — Пеките блины!

И улица начала пустеть. Зажигались первые вечерние костры на перекрёстках, сгрудились вокруг них сторожа с колотушками, в накинутых на плечи длинных нагольных тулупах, заскрипели закрываемые на ночь ворота больших усадеб, залаяли, завыли, перекликаясь, собаки.

На пустеющей улице заметно было всякое движение, и человек в длинной тёплой шинели приотстал от юродивой, по-прежнему не спуская с неё тяжёлого, хмурого взгляда.

Но он напрасно беспокоился. Юродивая ни на что не обращала внимания, шла и шла вперёд, словно её гнала какая-то неведомая сила, споро перебирая ногами в разбитых, размокших башмаках.

Внезапно она вышла на самую середину улицы, оскальзываясь на замерзших глыбах колеи, и остановилась, как будто поджидая кого-то. Стояла прямая, как палка, посреди грязной улицы, едва прикрытой первым снежком и комьями грязной земли.

Из-за поворота вывернулась тощая каурая лошадёнка, запряжённая в пролётку, обитую старой замшелой рогожей, на больших тяжёлых колёсах. На облучке пролётки согнулся в три погибели замызганный мужичонка в старом заячьем тулупчике и лохматом треухе, из-под которого едва выглядывало остренькое косоротое лицо с набрякшими и мутными серенькими глазками.

За его спиной, хоронясь от снега и комьев земли, выскакивающих из-под копыт лошади, скособочился молодой совсем офицерик в кургузой зелёной епанче и потрёпанной треуголке. Он согнулся в три погибели, укрываясь за спиной возницы от злобного ветра, опустив глаза к самому дну пролётки и дрожа от холода. Короткие маленькие усики чернели на розовом, обхлёстанном ветром лице, чёрные, сросшиеся на переносице брови надвинулись на самые глаза, а прямой точёный нос покраснел от мороза.

Юродивая стояла на середине улицы и не сошла с неё, как будто и не слышала зычного крика замызганного возницы.

В двух вершках от женщины лошадь словно споткнулась и стала. За лошадью возница не разглядел юродивой и с маху поддал кнутом, но каурая только вздрогнула боками, замахала куцым хвостом, но не сделала ни шагу.

   — Ну что, что стал? — ткнул в спину мужичонке офицерик красной, припухшей от холода рукой и снова спрятал её в рукав.

Тот хлестнул лошадь, но она стояла как вкопанная, только размахивала хвостом да подрагивала боками.

Юродивая переложила палку из одной руки в другую, легко коснулась лошадиной морды, пробежала пальцами по заиндевевшим ноздрям, потрепала по шее, едва прикрытой редкой гривой, и, обогнув её, направилась к пролётке.

   — Подай, батюшко, Христа ради, — заканючила юродивая, бросаясь перед офицериком на колени прямо в стылую мёрзлую грязь.

Офицер поднял глаза, злобный его взгляд упёрся в сгорбленную фигуру юродивой, опустившей голову к самой земле.

   — Подай, батюшко, царя на коне, — запрокинула лицо юродивая.

Ясные ярко-голубые глаза её уставились на офицера. Ему стало жарко, он отодвинулся от спины возницы, зыркнул чёрными угрюмыми глазами.

   — Пошёл, пошёл. — Он ткнул в спину мужичонку.

   — Подай, батюшко, Христа ради, копеечку с царём на коне, подай, — молила юродивая, протягивая руку ладонью вверх.

   — Самому жрать нечего, — огрызнулся офицерик и заколотил в спину возницы. — Чего стал, поди, пошёл, — крикнул он со злостью.

   — Подай, батюшко, — ясным и низким голосом просила юродивая.

   — Пошла вон, — замахнулся на неё офицерик, — шляются тут, христарадничают. А не спросят, есть ли хоть полушка медная в кармане...

   — А есть, батюшко, в правом кармане лежит, — ясно сказала юродивая.

Офицер дико взглянул на неё и опять ткнул в спину возницу.

   — Пошёл, говорю, — закричал он, — какого чёрта посреди улицы стал?

Он сунул было руку в карман, где лежали выигранные им сегодня медяки, но тут же отдёрнул руку.

   — Пошёл! — Он опять ткнул в спину возницу.

Тот взмахнул кнутом, резко положил его на спину лошади, и она дёрнулась, вытаскивая пролётку из грязи.

Возница яростно нахлёстывал лошадёнку, и она из последних сил тащила пролётку по намерзающей колее.

   — Подай, батюшко, — всё кричала, стоя на коленях посреди улицы, юродивая, — царя на коне, копеечку.

Пролётка унеслась, юродивая тяжело поднялась с колен и закрестила пролётку вдогон.

   — Спаси тебя, Христос, — шептала она вслед офицерику, — спаси тебя, Господи, помоги, Господи, ему, помоги...


Еще от автора Зинаида Кирилловна Чиркова
Кабинет-министр Артемий Волынский

Представитель древнего рода Волынских-Боброков Артемий прошёл путь от солдата драгунского полка до кабинет-министра. Он был одним из немногих русских дворян, достигших высокого положения во время «бироновщины», лицом, пользовавшимся особым доверием императрицы Анны Иоанновны. Однако интриги иностранцев, боявшихся усиления влияния «русской партии», привели к аресту Волынского и его единомышленников...Об одном из известнейших людей российской истории, крупном государственном деятеле и дипломате Артемии Петровиче Волынском (1689-1740) рассказывает новый роман современной писательницы 3.


Вокруг трона Екатерины Великой

В истории часто главные роли играли не только те, кто занимал трон, но и те, кто находился рядом. Среди них были выдающиеся государственные деятели и ловкие авантюристы, талантливые политики хитроумные интриганы. Григорий Орлов, Григорий Потёмкин, Платон Зубов — эти и другие люди, окружавшие императрицу Екатерину Великую, сумели достичь вершин власти и занять заметное место в истории государства Российского.В данном томе представлены биографические очерки о Григории Орлове, Григории Потёмкине, Екатерине Дашковой и других сподвижниках и фаворитах, составлявших окружение императрицы Екатерины Великой.


Звезда печального счастья

Можно ли стать счастливой, утратив все, о чем только может мечтать женщина, — блестящее положение в обществе, богатство, любовь и преданность родных и друзей, любимых детей, стать униженной и оскорбленной? Ответом на этот вопрос может быть история о роковой страсти, мучительных страданиях и великих утратах замечательной русской женщины Натальи Дмитриевны Фонвизиной, жены декабриста, последовавшей за мужем в каторжную тюрьму…


Корона за любовь. Константин Павлович

Генерал-инспектор российской кавалерии, великий князь Константин принимал участие в Итальянском и Швейцарском походах Суворова, в войнах с Наполеоном 1805-1815 гг. По отзывам современников, Константин и внешне, и по характеру больше других братьев походил на отца: был честным, прямым, мужественным человеком, но отличался грубостью, непредсказуемостью поведения и частыми вспышками ярости. Главным событием в жизни второго сына Павла I историки считают его брак с польской графиней Иоанной Грудзинской: условием женитьбы был отказ цесаревича от права на наследование престола. О жизни и судьбе второго сына императора Павла I, великого князя Константина (1779—1831), рассказывает новый роман современной писательницы 3.


Граф Никита Панин

О жизни одного из крупнейших российских государственных деятелей XVIII в. Никиты Ивановича Панина (1718–1783) рассказывает новый роман З. К. Чирковой.


Проклятие визиря. Мария Кантемир

Семнадцатилетняя красавица Мария, дочь молдавского господаря Дмитрия Кантемира, была последней любовью стареющего Петра Великого. Император мечтал о наследнике престола и если бы не загадочная смерть новорождённого младенца — сына Марии и Петра — история России могла пойти совсем иным путём...Новый роман современной писательницы 3. Чирковой рассказывает драматическую историю последней любви российского императора Петра Великого. В центре внимания автора — жизнь и судьба красавицы Марии Кантемир (1700—1757), дочери молдавского господаря Дмитрия Кантемира.


Рекомендуем почитать
В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Школа корабелов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.


История четырех братьев. Годы сомнений и страстей

В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.


Дакия Молдова

В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.


Лонгборн

Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.


Окаянная Русь

Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.


Князь Ярослав и его сыновья

Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.


Гнев Перуна

Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.


Цунами

Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.