Украденные мощи - [23]

Это была не простая вода, но в какой-то мере «волшебная» — аспидо нэро. Варсонофий лично ходил за ней в Великую лавру. Раз в четыре года там проводится необычный молебен: в чан с водой опускают небольшого бронзового дракончика, и молящиеся могут видеть, как вода в чане начинает как бы кипеть. После проведения обряда эта вода приобретает чудодейственные средства, и монахи многие века используют ее при змеиных укусах как противоядие.

Варсонофий всегда носил этот пузырек с собой. Конечно, еще сам Петр Афонский наложил на местных змей заклятье, чтобы те не смели нападать на людей, и действительно, таких нападений на Афоне чрезвычайно мало, но все же береженого и Бог бережет.

Покосив траву, Варсонофий вдруг услышал шум в глубине развалин. Заинтересовавшись, он отложил косу и перелез через остов стены. То, что он увидел, поразило его воображение — три кота во главе с Бариком напали на местного хозяина руин — аспида и начали рвать его на части. Змей неожиданно вырвался и быстро пополз прямо к монаху, выгнул шею, приподнялся и зашипел, распыляя на расстоянии ядовитую жидкость. Варсонофий инстинктивно закрыл ладонями лицо и почувствовал на них капельки липкого яда. Кошки же догнали свою жертву и стали бить ее передними лапами по голове, чтобы оглушить. Через минуту они уже разделались с аспидом и делили добычу. Посмотрев на довольных урчащих животных, рвущих безжизненное тело змеи, Варсонофий пошел мыть руки. Он также выпил и аспидо нэро, потому как был наслышан об опасных свойствах яда аспида.

Вечером, окончив правило, Варсонофий ощутил в своем теле сильный жар и ухудшение самочувствия. Он закрыл на ключ келью и грузно лег на постель. Сердце билось аритмично, и монах обнаружил, что мышление у него спутанно и хаотично. Бред захватил сознание, Варсонофий понял, что яд змеи все же начал действовать.

Стены кельи из прямых превратились в волнообразные, дверь приоткрылась, и за ней зачернела глубина преисподней. Он посмотрел в эту непроглядную тьму и увидел старого знакомого, аспида, отчаянно извивающегося в безвоздушном пространстве. Его красные и желтые кольца невозможно было сосчитать. Странный голос из пустоты позвал: «Даниил!»

В ответ был лишь крик бесконечной боли; один такой крик способен довести до сумасшествия. Парализующий вопль, спрессованный вечным отчаянием, усилил сердцебиение отравленного монаха в два раза. В голодной тьме показалась еще и фигура бледного монаха восточной наружности. Вместо клобука на голове у него было некое подобие короны из костей. Его лицо было зеркалом страстей: злоба, властолюбие, жадность беспрестанно сменяли друг друга, словно вороны, дерущиеся за кусок брынзы. Варсонофий не понимал, что вокруг творится; не было ничего, кроме чувства собственного одиночества.

Затем он увидел, как аспид обвился вокруг шеи протестующего монаха и стал его душить. Монах обеими руками схватился за змея и пытался освободиться, его лицо искривилось от отвращения и беспомощной злобы; и вновь странный голос позвал: «Даниил!»

Змей напрягся и сдавил свои кольца, затем рванулся и полетел прямо в бездну, которой не было конца и откуда уже не было возврата. Вместе с ним улетел и Даниил. Через некоторое время Варсонофий увидел дюжину воинов в латах и средневековых доспехах, которые приходили в его снах и яростно били мечами о треугольные щиты; их лица были закрыты забралами. Старший из воинов спросил остальных: «Барьер разрушен?»

Другие бойцы утвердительно завыли и снова стали стучать кривыми мечами о щиты. Старший удовлетворенно прорычал: «Тогда все в бой!» Демоны приняли боевое положение и встали в строй. Потом они сомкнули щиты и пошли в неизвестном направлении. Дверь кельи закрылась.

Когда Варсонофий проснулся, он чувствовал себя более чем плохо. Пролежав до следующего дня, он понял, что надо пробовать добираться до монастыря. Еле доплетясь до заградительного поста, который стоит на дороге в Ватопед, монах позвонил в Пантелеймон, и монастырь прислал за ним машину. На следующий день его срочно отвезли в Салоники, где ему сделали переливание крови и провели антитоксическую терапию.

Через неделю ослабевший Варсонофий вернулся в монастырь. Его вез с Салоников шофер отец Никанор, который, ободрив его, грустно заметил:

— Ты знаешь, что в России произошло?

— Что?

— Раскол, отец! — Никанор тревожно сжал баранку. — Около двухсот тысяч человек верующих официально отказались поминать Московского патриарха, эти люди захватили массу приходов по всей стране и не собираются их оставлять. Президент по телевизору уже выступил с обращением, призывая народ к порядку и взаимному пониманию, но раскольники без боя сдаваться не намерены. Они требуют от государства, чтобы их признали законным религиозным объединением и оставили за ними все захваченные храмы. В противном случае обещают идти на крайние меры, вплоть до самосожжения. И все из-за каких-то кодов, новых паспортов и прочего. Большая трагедия!

Машина тряслась по дороге, и Варсонофий, пытаясь осознать услышанное, глядел на засушливый греческий пейзаж.

— Да, это действительно катастрофа. И давно?