Украденное счастье - [3]

НА ЗОЛОТОМ ДЕРЕВЕ — ПЛОДЫ ЖЕМЧУЖНЫЕ

С тяжелым сердцем пришла Шорола домой. Покончив с обычными домашними делами, она присела отдохнуть. Теперь, наедине сама с собой, она могла поразмыслить о том, что произошло сегодня.

Хорошо, если женщина может положиться на своего мужа. Разве не в уме мужа черпает она силу и разум? А где Шороле взять такую поддержку? Бидхубхушон все дни проводит у соседей. Домой заглянет, только когда есть захочет. На хозяйство никакого внимания не обращает, Даже пайсы заработать не умеет. Песни, музыка да карты — вот на что он тратит все свое время.

Люди, характер которых не отточен образованием, обычно бывают горячи, не умеют сдерживать себя. Таков был и Бидху. По пустякам, правда, он не сердился, но, разойдясь, не скоро успокаивался. Однако поссориться с братом для него было немыслимо; ведь это все равно, что поссориться с отцом.

Обо всем этом передумала Шорола, не зная, рассказывать мужу о случившемся или нет. Сказать — какой толк: особой помощи от него не получишь. А похоронить горе в своей душе — тоже покоя знать не будешь.

Пока она так размышляла, прибежал Гопал. Шорола быстро вытерла глаза краем одежды.

— Ма, почему ты плачешь? — спросил он.

— Да разве я плачу?

— А почему в твоих глазах слезы?

— Нехорошо мне. У меня немного болит живот.

— Почему же ты не примешь лекарство, которое давала мне Шема, когда у меня болел живот? Я пойду и позову Шему. Прими ее лекарство и сразу поправишься.

— Нет, не зови Шему. Не болит у меня живот. Просто глаза слезятся, попало туда что-то.

— Дай-ка я подую, и соринка сразу же выйдет. — С этими словами Гопал подошел к матери.

Шорола нежно посмотрела на сына.

Какая чудесная сила таится в любви! Гопал не знал, отчего плачет мать, но стоило ему увидеть ее слезы, и он тоже заплакал. Тут уже Шорола забыла свое горе, взяла сына на руки и пошла с ним гулять. Гопал молчал, положив голову на плечо матери. Стараясь его развеселить, Шорола незаметно и сама начала улыбаться.

ЗОЛОТОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ

Достоинства родителей никогда не передаются детям в полной мере, зато дурные качества наследуются с избытком. Редко встретишь, чтобы отец и сын были пандитами[11], но очень часто и тот и другой оказываются ворами. Промода от своего отца получила в наследство одни недостатки. Отца ее звали Рамдеб Чокроборти. Его дом находился неподалеку от дома Шошибхушона. Злоба, зависть, любовь к скандалам были наследственными чертами в роду Рамдеба Чокроборти. В какую бы семью ни попадала женщина из дома Чокроборти, там сразу же поселялись раздоры и склоки. Это богатство Промода унаследовала сполна, но отцовской искренности не передалось ей ни капли.

Надо сказать, что положение ее отца было далеко не благополучным, и Промоде в его доме жилось незавидно. Стало несколько лучше, когда она вышла замуж: иной раз ей перепадали одна-две рупии, но после смерти свекрови Промода сделалась единственной хозяйкой в доме. Теперь уже она могла взирать на всех свысока.

О том, что Бидхубхушон ничего не делал, читатели уже знают. Но им еще неизвестно, что за безделье Бидхубхушона расплачиваться приходилось Шороле.

Промода сама домашним хозяйством не занималась. Стряпню, уборку, все остальные домашние дела она целиком возложила на Шоролу. Если же кто-нибудь заводил речь об этом, Промода небрежно замечала:

— Разве это работа? И говорить не стоит! Не будь я так больна, я легко бы справлялась сама со всеми делами.

При каждом удобном случае Промода любила поговорить о своей болезни, но никто не мог сказать, что это за болезнь. Отсутствием аппетита она не страдала и не только не худела, а, наоборот, все больше толстела. Стоило ей не поесть с утра, она уже готова была уверять, что находится при смерти, это и был единственный признак ее болезни. Теперь вы, верно, поняли, чем она страдала?

Читателям уже известно о разговоре между Шоролой и Промодой у лотка торговца. Знают они и о том, что делала Шорола, вернувшись домой. Послушайте же, что предприняла Промода.

Шаркая ногами сильнее обычного, она вошла к себе, хлопнула дверью и легла. Домашние сразу определили по этому звуку, что надвигается буря. Никто не решался заговорить с женщиной. Настолько Промода была сладкоречива, что, раз послушав ее, никому не хотелось выслушивать ее вторично. Пришел из школы Бипин, но, найдя дверь закрытой, снова ушел. Пыталась и Камини позвать: «Ма! Ма!», да и расплакалась в конце концов. А Промода все молчала.

Обычно слуги и служанки почитают своих хозяев, но в доме Шошибхушона это правило не соблюдалось. Их служанка Шема хоть и слушалась Промоду, но Шоролу любила гораздо больше, ведь им обеим приходилось выслушивать попреки. Поэтому между ними завязалась тесная дружба. Бранили Шоролу — на глаза Шемы навертывались слезы; ругали Шему — от слез не могла удержаться Шорола.

Было у Шемы особое качество: о чем бы где ни говорили, она все слышала. Она умела так беззвучно ходить, что никто не мог обнаружить ее присутствия. А когда разговор заканчивался, она так же неслышно исчезала, затем шла к Шороле и все ей подробно рассказывала. И Шорола тоже ничего от нее не скрывала.