Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез - [18]

Было принято волевое решение – круг разорвать, назначить себе интенсивную коитотерапию и победить болезнь.

– Я бы даже не побоялся этого выражения – поиметь ее, – заметил Денис Анатольевич.

Женщин для лечения требовалось много и разных, решил для себя Алексей. В то же время он вполне отдавал себе отчет, что для его запросов не хватит ни всей его широкой души, ни убойного обаяния, ни времени – это ж сколько его понадобится, чтобы каждую обаять и обуять! Кроме того, перспектива улепетывать от толпы разъяренных подруг, в корне несогласных с презумпцией мужской полигамности, ему совсем не улыбалась: миллионный город может оказаться не настолько велик.

Оставался один выход – обратиться к жрицам любви. Алексей решил подойти к вопросу лечения методично, даже завел себе журнал, в который планировалось заносить имена, даты, впечатления и изменения в ходе болезни. Картотекой назвать его язык не повернулся, а вот слово «ипотека», хоть и звучало немного по-албански, вполне отражало суть процесса. Однако решение, как ему и положено, родило две новые проблемы: деньги и потенция. Чувствовалась острая нехватка и того и другого.

И тут Алексея осенило: кредит в банке! На эти деньги можно и виагры подкупить, и вызовы оплатить. А там дела пойдут на лад, он устроится на работу – йессс! Только средство надо найти помощнее, чтобы записи в ипотечном журнале появлялись чаще, а процесс лечения шел бойче. Ну а на что нам Интернет? И кстати, к черту нейролептики! В мусоропровод их!

Кредит в банке дали на удивление легко. Алексей тут же заказал на половину всей суммы какой-то инъекционный чудо-препарат (по заверениям фирмы, поднимает даже покойников, хотя только частично), дождался прибытия заказа и тут же вкатил себе дозу, достаточную для поднятия среднего сельского кладбища. К прибытию первой девочки по вызову он уже был готов полюбить все человечество, и это чувство было весьма далеким от платонического.

Трое суток прошло в горячке интенсивного лечения. За это время ипотека существенно пополнилась, а Алексей вдруг понял, что, несмотря на угрожающе боевое положение главного инструмента терапии, он сам уже просто больше не может. А кроме того, большой проблемой стало помочиться: размеры туалета просто не позволяли занять столь акробатическую позу, приходилось каждый раз ложиться в ванну. Но само желание никуда не делось. Он мужественно сделал двухдневный перерыв, в течение которого усиленно питался сметаной и морепродуктами, а потом вколол себе еще несколько ампул (с расчетом на кладбище покрупнее) и снова ринулся в бой.

К ужасу Алексея, деньги закончились раньше, чем действие препарата. Диспетчер ночных бабочек терпеливо пояснила, что у них с банком договор: банковские служащие удовлетворяют клиентов исключительно материально, а ее девочки не дают в кредит. Понимая, что через час-другой он воспылает страстью к любому живому существу, оказавшемуся в радиусе поражения, даже если это будет сволочная баба Клава с первого этажа, страдалец с головой и руками нырнул в дебри порносайтов, а наутро спешно засобирался в больницу – сдаваться. Где там эти чудесные нейролептики?

Денис Анатольевич покачал головой, выписал направление на госпитализацию и повел пациента в приемный покой – имело смысл обрисовать ситуацию заведующему мужским отделением, чтобы не появилось пострадавших. Оформив историю болезни, заведующий отозвал Дениса Анатольевича в сторонку и спросил:

– А как препарат-то назывался, он сказал? А то мне спрашивать неловко.

– Я-то спрошу, – пообещал Денис Анатольевич, – но вы с этим средством поаккуратней. Берегите себя, доктор.

О текучести яиц

Есть среди наших пациентов такие, что вне обострения очень милы и обходительны, зато когда наступает пора рассудку катапультироваться, вверив хозяина услугам спятившего автопилота, – человек меняется настолько разительно, что начинаешь понимать, почему в давние времена подобные состояния пытались лечить экзорцизмом или аутодафе. Уж очень порой инфернален оказывается автопилот.

Эту историю рассказал Денис Анатольевич. Тамара (пусть ее будут звать так) себя больной не считала никогда: разве ж это болезнь, когда раз в год, а то и в два домочадцы вдруг превращаются в отвратительных, скандальных, придирчивых и вечно ноющих засранцев, с которыми невозможен конструктивный диалог, зато здорово помогает воспитательное рукоприкладство? Ах да, еще в это время все мужики вокруг (за исключением давно сбежавшего бывшего) становятся невероятно милы, обходительны и желанны. И кого, спрашивается, нужно лечить?

А выходит все как раз наоборот: родные воспитываются недели две, потом коварно вызывают спецбригаду – и здравствуй, родной дурдом. После выписки какое-то время делаются уколы и пьются лекарства – психотропные, между прочим, как-то сестре скормила втихаря таблеточку, так она полтора дня ходила дура дурой, – а потом все лечение потихоньку сходит на нет. Ну вот разве что уколы раз в месяц приходится делать, зато все таблетки потихоньку скармливаются большому белому другу.

В этот раз обострение началось как обычно – родственники и соседи скоропостижно похужали, окрысились и откопали томагавки старых обид, а мужики снова поголовно зааленделонились и через одного обельмондели. Вот только что-то с ними произошло, с этими сильными, красивыми и яйценосными: все ходят себе мимо, на Тамару – ни реакции, ни эрекции. Нет, с ней-то самой как раз все нормально: пятьдесят – это не возраст; опять же, ловчая одежда и охотничий макияж должны были сработать. Но ведь не сработали же!