Все-таки психиатрия — это болезнь. Точнее, болезненное пристрастие. Совершенно не могу себе представить, чем бы я мог еще заниматься и кем работать. Писателем — так это можно делать и в свободное от приема время. Барменом — велик соблазн начать делать особые коктейли: этому, унылому, — с антидепрессантами, этому, который начал с подозрением заглядывать под стол, — с галоперидолом,[1] а тебе, мой юный психопатизированный друг, — неулептила[2] миллиграммов десять прямо в нефильтрованное пиво, не утомляй солидную публику. А! Кажется, я придумал. Хочу маленький остров. С маленькой психиатрической клиникой. С обязательным терренкуром, талассотерапией,[3] вкусной кухней и ненавязчивым сервисом. С большой библиотекой и… впрочем, ладно, что-то я размечтался. Пора начинать очередной рабочий день. Да, напомню: любое сходство персонажей книги с реальными людьми является не столько нарушением врачебной тайны, основ этики и деонтологии со стороны автора, сколько бредоподобными фантазиями со стороны сие предположившего.
Сверхпредусмотрительность
Знал бы карму — жил бы в Сочи.
Михаил Успенский
Мы все, за редким исключением в лице счастливых имбецилов, строим планы и как-то прогнозируем свои действия, стараясь увязать их с наглой энтропией окружающей реальности. Немножечко портят жизнь милитаристские планы сверхдержав и тревога за судьбу беспризорного отечества, да и с концом света тоже одно расстройство. Ну, посудите сами: даже если известна дата, то каков будет сценарий? Амба всем и сразу, или просто воздух и вода по талонам на десять лет, на фоне новых бандитов-беспредельников? Не пора ли уже брать кредит, чтобы потом не отдавать? Стоит ли покупать коттедж на Алтае или же сразу два квадратных метра на престижном кладбище и гроб с кондиционером? Вопросы, вопросы… Впрочем, некоторые стараются предусмотреть сразу всё — даром, что наши пациенты!
Июль в этом году выдался таким жарким и солнечным, что мы, немного успевшие забыть прошлое лето, да и вообще каким это самое лето должно быть, как-то растерялись. В некоторых наиболее смелых и радикально мыслящих головах даже мелькнула мысль: выкопать объединенными усилиями докторов, пациентов и отловленных на медкомиссии экскаваторщиков большой плавательный бассейн, заказать для медперсонала белые форменные плавки и купальники с красными крестами и перенести амбулаторный прием в ту среду, где, по слухам, все и зародилось.
Мыслящие более трезво и рассудительно попросили все же не спешить. Ибо, несмотря на преобладание в общей массе медиков вполне совместимых с жизнью, рассудком и чувством прекрасного экземпляров, иногда попадаются и исключения. Так вот, этими исключениями вполне можно деморализовать ударный отряд боевиков. А если натянуть на эти формы белое, да еще и с красным крестом, то потери среди узревших это составят процентов восемьдесят. Стринги добьют остальные двадцать.
Словом, приходилось по старинке обходиться вентиляторами и сквозняками и почаще бегать к начальству с каверзными вопросами — у начальства в кабинете кондиционер, как у настоящих белых людей.
В один из таких дней ко мне на прием пришел Сергей (назовем его так). Сережа наблюдается в психиатрическом диспансере лет десять, и за это время четко усвоил связь между регулярным приемом лекарств и незначительным количеством госпитализаций. В этот раз все было как обычно: человек пришел показаться, рассказать, как дела, как самочувствие, получить рецепты бесплатных лекарств на месяц и сделать ежемесячный укол. Мы немного побеседовали — Сергей вообще, кроме родителей и доктора, ни с кем старается больше не общаться — и он уже собирался уходить, но тут я вспомнил, что давно хотел задать ему один вопрос.
Дело в том, что внешность у парня довольно запоминающаяся: копна густющих жестких темных волос, окладистая черная, чуть курчавая борода — словом, на его фоне латиноамериканские гуэрильяс[4] жидко ходят и мелко плавают. Добавьте сюда черные брюки и темную рубашку с длинным рукавом и застегнутым наглухо воротом — и тот же вопрос, что и у меня, родится у вас сам собой.
— Сергей, тебе не жарко так ходить?
— Жарко, Максим Иванович, особенно весь этот месяц. Дачи у нас нет, а квартира так сильно нагрелась, что просто нечем дышать.
— Наверное, все окна нараспашку…
— Вы что? — На меня смотрят непонимающе, даже с оттенком суеверного ужаса. — Как можно?
— Так ты что — даже на ночь окна закрываешь?
— Особенно на ночь, доктор. Особенно на ночь!
— Почему, Сережа?
— А ВДРУГ УДАРИТ ЗВЕРСКИЙ МОРОЗ?!
После работы пришлось побывать еще и на родительском собрании в школе. Все-таки хороший классный руководитель у старшей дочери. Суметь стойко вынести напор и бредовые измышления инициативной родительской группы — это достойно профессионала. Выразил скромное восхищение.
Так уж получается, что самый свободный от предрассудков и стереотипов, непредвзятый и открыто глядящий на мир человек — это идиот. По той простой причине, что ни предрассудки, ни стереотипы (рефлексы на уровне павловских не в счет) в его голове просто не удержатся, да и элементарное мнение о чем-либо ему будет сформировать затруднительно, не говоря уже о предвзятом. Все же прочие, включая дебилов, гениев и нас с вами, находящихся где-то между, пребывают в той или иной степени несвободы. Нет? А бабка с бельмом на глазу и пустыми ведрами аккурат перед поездкой на рыбалку? О черных кошках, сборах на экзамен и о присесть на дорожку тоже не вспоминать? А уж пословицы с поговорками — вообще засада… Видимо, Олег (пусть его будут звать так) как раз в такую западню и угодил, решив, что, раз уж доктора нашли у него шизофрению, то алкоголизм ему точно не грозит. Логика? Железная, если исходить из устного народного творчества. Ну, вы сами в курсе — про два снаряда и одну воронку, про двум смертям не бывать — одной не миновать, про того, кому суждено сгореть и кто по этой причине точно не утонет.
