Уклоны, загибы и задвиги в русском движении - [172]

Отличительной особенностью группы являлся относительно высокий статус её участников: не школьники или учащиеся ПТУ, а студенты разных столичных вузов взялись за изготовление бомб и подготовку довольно мощных взрывов, до 1,5 кг тротилового эквивалента. Студент РХТУ им. Менделеева (ведущий университет России в области химических технологий) Костырев из удмуртского города Глазова, студент Московского социального института Тихомиров, студент Московского института инженеров транспорта Жуковцов, студенты Московского городского педагогического университета Николай Качалов и Дмитрий Федосеенков, а также курсант милицейского колледжа Никита Сенюков. Они должны были бы стать кто химиком, кто инженером, кто педагогом или даже милиционером, охранителем порядка, и некоторые из них — студенты 3–4 курсов — были уже близки к тому. А стали бомбистами… Как какие-нибудь народовольцы или эсеры, но на сей раз исключительно русские. Неизбежно приходится задаваться вопросом: кто виноват в этом? Что, у нас много лишних интеллигентов, обладателей нужных людям профессий? Да и просто молодых здоровых, умных и способных русских ребят, будущих отцов семейств?

Вряд ли наше общество увидит от них теперь что-нибудь хорошее. Четверо получили пожизненные сроки, другим тоже досталось немало.

Ребята были интеллектуалами, интересовались не только узко профильными науками по избранной специальности. По признанию прессы, почти у всех дома были найдены довольно солидные библиотеки политической литературы. Несмотря на то, что почти все учились в разных институтах и жили в разных концах города, их объединили зрелые и стойкие националистические убеждения, приведшие их в московский военно-патриотический клуб «Спас», которым руководили Николай Королёв, а также тренер по рукопашному бою, прапорщик ФСБ (!) Сергей Климук. На руководителей потом и повесили основную вину.

Однако и профильное образование (в данном случае, химико-технологическое) пригодилось. Создать бомбу из простейших материалов — это ведь надо суметь!

Это изделие послужило рубежом, порогом в развитии русского подполья, открыло новую страницу его неписанной истории. До сих пор оружие массового поражения детьми-партизанами не применялось. Как отметил один из освещавших тему хроникёров: «Очень допустимо, что такие же “фашисты-самоучки”, как Александр Копцев, устроивший в начале этого года резню в синагоге на Большой Бронной улице, всё чаще будут браться для “восстановления справедливости” не за нож или бейсбольную биту, а за бомбу. Преимущество взрывчатки перед подручными средствами общеизвестно».

Это преимущество вначале даже ввело следствие в заблуждение, поскольку больше ассоциировалось с мафиозными разборками. А тут — восемь взрывов, в основном в коммерческих заведениях — в кафе, в нескольких торговых павильонах в Москве, в зале игровых автоматов, в офисе прорицательницы Лилианы… Правда, был и чисто этнополитический аспект: взрывы прозвучали также в мусульманской молельной в подмосковной Яхроме, а что удивительнее всего — в редакции газеты «Русский вестник», где «Спас» базировался одно время и откуда их попросили (в отместку за изгнание, якобы, и рванули). Но этнополитика всплыла не сразу, ведь молодых людей обвиняли в подрывах семи торговых точек в Москве, принадлежащих кавказцам, — в Марьино, Коньково и Люблино, это походило на почерк рэкетиров-мафиози. Класс подготовки и осуществления акта не уступал работе профессиональных киллеров.

Но постепенно всё прояснилось. Ведь арестованные не скрывали своих убеждений и мотивов с самого ареста и до конца процесса. На первых же допросах заявили, что они националисты, а свой поступок объяснили тем, что в Москве «развелось слишком много лиц азиатской национальности» и что ими движет цель «чистки улиц». Взрывы должны были напугать некоренных обитателей столицы и вынудить их покинуть нашу страну.

И после оглашения приговора «подсудимые подавленными не выглядели. С некой бравадой они демонстрировали символику Славянского Союза и обменивались репликами с единомышленниками, коих в зале было немало», — свидетельствует журналист Эдуард Ломовцев. О подсудимых, которые мнят себя «национальными борцами, но отнюдь не уголовниками», засвидетельствовала его коллега Екатерина Буторина.

Бравада — неподходящее слово. У ребят было чувство исполненного долга — пусть и страшной ценой своей гражданской гибели (недаром видавшие виды адвокаты приговор назвали «кошмаром»). Они знали, на что шли. Установлено, что они даже из тюрьмы постоянно присылают соратникам письма, где о себе судят однозначно — «знаменитые террористы и боевики, герои, борцы за русское дело» — и призывают к продолжению борьбы, выносят приговоры тем, кого считают предателями, и даже пишут книги.

«У каждого был свой мотив, — заявил адвокат Тимушев. — Взрыв офиса прорицательницы Лилианы, например, Тихомиров считал своим духовным подвигом — наказал колдунью». Таким же подвигом, с их точки зрения, был каждый акт, вплоть до самого страшного, в принадлежащем китайцам кафе «Атлантида» на оптовом рынке «Евразия» в Черкизово, когда очевидцам предстало «несколько оторванных голов». Характерны детали подрыва бомбы у здания общежития (директор Асмик Севоян) Московского завода автоматических линий. По словам задержанных, они знали, что в общежитии живёт много армян и азербайджанцев, которые