Уинстон Черчилль - [43]

Шрифт
Интервал

Должен ли он был вести политические дебаты с Рузвельтом — со Сталиным это было естественно немыслимо? Должен ли он был играть с открытыми картами и рисовать на стене русскую угрозу? Сомнительно, что тем самым он добился бы успеха. Совершенно не принимая во внимание того, что ведь теперь было весьма поздно с военной точки зрения преграждать России путь в Европу, и что вполне допускалось делать выводы о дележе Европы с Россией, ему не оставалось иной альтернативы, кроме как полностью уступить: Рузвельт теперь верил в возможность американо–русского сотрудничества в «левой» Европе — и вообще–то с этой своей верой через двадцать лет он не представляется более столь смешным, каким он казался спустя пять лет. Консервативному романтику Черчиллю было бы его трудно от этого отговорить.

Однако Черчиллю и не было дано попытаться сделать нечто подобное. При всем великом красноречии у Черчилля в течение всей жизни отсутствовал дар, который был наиболее сильной стороной Ллойд Джорджа: дар соблазняющего убеждения, «уговаривания», который предполагает наличие способности и желания для того, чтобы почувствовать другого, влезть в его шкуру. Ллойд Джордж, не случайно бывший также большим покорителем женских сердец, обладал этой способностью в необычайной мере. Черчилль, воин и эгоцентрист, её не имел — и инстинктивно направлял своё поведение таким образом, что у него такой способности не было. В отличие от Ллойд Джорджа или Бисмарка, которые оба в войне делали политику помимо стратегии и через головы стратегов, а с руководством войск постоянно находились в стычке, Черчилль инстинктивно делал политику через стратегию — он предпочитал сам действовать как генералиссимус и свои политические аргументы представлять в виде передвижений флота и войск. Это был его прирождённый стиль, он не мог иначе (и поэтому его понимают неверно те, кто пытается прочитать его мысли по его словам вместо его дел). В течение трёх лет он при помощи стратегического инструмента проводил успешную политику больших масштабов. Однако теперь этот инструмент его оставил, и тем самым он в буквальном смысле стал безоружным.

Тегеран был для Черчилля поворотным пунктом войны; и в добавление к этому и переломным моментом в жизни. Посреди конференции ему исполнилось 69 лет. Вплоть до этого в нём едва ли было заметно огромное физическое и психическое напряжение, которых требовала от него война в столь позднем периоде жизни. Его лицо всё ешё было розовым лицом младенца — правда, теперь с мрачным выражением, с выдвинутым вперёд подбородком. Его работоспособность и способность к концентрации, а также его самообладание, решимость и выдержка всё ещё были близки к удивительному. Неожиданно, ещё во время конференции, он превратился в стареющего, почти что — за какие–то часы — в старика: скучного, неспособного сконцентрироваться, рассеянного. Во время пауз конференции он мрачным тоном говорил о будущей войне, которую теперь сами затеяли — войну с Россией. Это будет ещё более ужасная война, чем эта. Однако меня уже там не будет. Я буду спать. Миллионы лет я буду спать. Это звучало не как слова государственного деятеля, это звучало возможно провидчески — в своего рода старческом стиле.

В середине конференции он взял себя в руки и стал изображать проигравшего, чтобы затем тотчас же снова, с легко разгадываемым коварством, что–нибудь выторговать у победителей. Ну хорошо, вторжение на Западе было делом решённым, он будет держать слово, оно произойдёт до 1 мая или по крайней мере в «майском периоде». Но следует ли до тех пор безрассудно потратить полгода, ничего не предпринимая? Что, если ему удастся вызвать вступление Турции в войну? Почему бы сначала ещё не провести военную кампанию на Балканах — как интермедию, чтобы заполнить время? Рузвельт и Сталин обменялись многозначительными взглядами. Они любезно позволили старому Уинстону заняться своим коньком. Пусть он попробует втянуть Турцию в войну. Они полагались на то, что осторожная Турция не позволит себя втянуть, и они оказались правы.

На обратном пути из Тегерана в Карфагене, где он хотел провести совещание с Эйзенхауэром, Черчилль свалился с тяжёлым воспалением лёгких — вызванная психическим состоянием болезнь, если она вообще была. Несколько дней он находился в подвешенном состоянии между жизнью и смертью. Переборов кризис с помощью сильных антибиотиков, он тотчас же начал организовывать новую «интермедию»: высадку под Римом, которая должна была привести в движение застывший итальянский фронт. Решатся ли действительно американцы ликвидировать этот фронт, если он как раз снова будет на полном ходу? Однако высадка под Анцио завязла, и глубоко удручённый Черчилль в конце зимы 1944 года вернулся в Лондон.

После Тегерана в поведении Черчилля появляется нечто бессвязное, непредвидимое, что–то вроде «как бог на душу положит». Он всё ещё, или вновь и вновь, был полон энергии и полон идеями, всё ещё активный и сильный на слова; всё ещё способный на крупные решения и большие дела. Однако решения становились теперь несколько неожиданными и дела несколько импровизированными. За ними больше не стояло никакой крупной общей концепции; она была разбита. И после этого удара человек тоже не был больше совершенно тем, кем он был до этого в течение трёх лет: тот же самый, разумеется, однако несколько искажённый и раздражительный, не владеющий собой, старый и злой.


Еще от автора Себастьян Хаффнер
Некто Гитлер: Политика преступления

«Anmerkungen zu Hitler» («Примечания к Гитлеру») немецкого историка Себастьяна Хафнера (1907–1999) – аналитический комментарий к его художественному бестселлеру «История одного немца» (1939), написанный спустя сорок лет (1978). И сегодня – еще через сорок лет – это ясное и глубокое исследование феномена политического чудовища обладает всеми качествами безусловного «мастрида». Недаром историк и политолог Голо Манн (сын Томаса Манна) призывал изучать «Anmerkungen zu Hitler» в старших классах школы. Понимание того, как и почему «некто», плоть от плоти толпы, может стать популярным политиком и повести толпу на преступление, обретает особую ценность в наше время, дающее безграничные технологические возможности превращения личного психоза в массовый.


Биография одного немца

От переводчикаСебастиан Хафнер родился в 1907 году в Берлине, по профессии он юрист с несколькими дипломами. В 1938 г. ему удалось уехать в Англию — поводом была стажировка (тогда из Германии еще выпускали), но он решил покинуть Германию — если не навсегда, то, по крайней мере, надолго, пока в ней господствует нацистский режим. В Англии он работал журналистом, печатался в еженедельнике “Обсервер”. В Германию вернулся в 1954 году; писал сначала для газеты “Вельт”, потом для журнала “Штерн”. Издал несколько исторических исследований, сразу ставших бестселлерами: “Черчилль”, “Заметки о Гитлере”, “От Бисмарка до Гитлера”.


Соглашение с дьяволом. Германо-российские взаимоотношения от Первой до Второй мировой войны

«Более захватывающая, чем любой роман» — так назвал Себастьян Хаффнер историю германо-российских отношений — и такой он её и описывает. До наших дней малоизвестен факт, что Германия желала русской революции и поддерживала её, а вначале и сделала её возможной. Только исходя из этого союза Германии с большевистской революцией — что стало для обеих сторон соглашением с дьяволом — можно постичь сложную историю германо-русского конфликта.История германо-российских взаимоотношений между обеими мировыми войнами более захватывающая, чем любой роман.


План «Ост». Как правильно поделить Россию

План «Ост» является классическим примером русофобии. Он был разработан в Германии накануне Второй мировой войны и предусматривал раздел Советского Союза, полный контроль над его территорией и ресурсами, сокращение численности населявших его народов, – прежде всего, русских, белорусов, украинцев, – на несколько миллионов человек, то есть до минимального предела, необходимого «новым хозяевам».В книге, представленной вашему вниманию, о плане «Ост» рассказывает Генри Пикер, который во время войны был сотрудником юридической службы в главной ставке Гитлера, и Себастиан Хаффнер – видный германский историк и публицист.


Заметки о Гитлере

ЗАМЕТКИ О ГИТЛЕРЕ — ANMERKUNGEN ZU HITLER (перевод Кузьмин Б.Л.) "В известной мере в опровержение известных слов Карла Крауса, что ему нечего больше сказать о Гитлере, немецко-британский публицист Себастьян Хаффнер представляет новую неортодоксальную книгу о немецком диктаторе, в которой автор демонстрирует, что можно раскрыть тему феномена Гитлера совершенно по-иному, чем это происходит в потоке литературы последних лет". Этими словами в газете die Neue Zürcher Zeitung начинался комментарий к опубликованию привлекшей всеобщее внимание книги о Гитлере (1978 год).


История одного немца. Частный человек против тысячелетнего рейха

Воспоминания немецкого журналиста и историка Себастьяна Хафнера (1907–1999), написанные в эмиграции в 1939 году, охватывают период с 1914 по 1933 год. Автор пытается ответить на вопрос, как события этого десятилетия подготовили немцев к принятию власти нацистов, как создавалась и удобрялась многослойная социально-политическая почва, на которой был возведен третий рейх. История, которую я собираюсь рассказать здесь, — история своеобразной дуэли. Это дуэль между двумя совсем не равными противниками: невероятно мощным, безжалостным государством и маленьким, безымянным, неизвестным частным человеком.


Рекомендуем почитать
Эпоха завоеваний

В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.


Ядерная угроза из Восточной Европы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Очерки истории Сюника. IX–XV вв.

На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.


Древние ольмеки: история и проблематика исследований

В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.


О разделах земель у бургундов и у вестготов

Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.


Ромейское царство

Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.