Уинстон Черчилль - [23]
Военный министр Ллойд Джорджа в 1919 году, во время русской гражданской войны, и затем ещё раз в 1920 году во время русско–польской войны использовал всё своё влияние, чтобы превратить английскую интервенцию в настоящую войну против большевистской России, чтобы разжечь её до антибольшевистского крестового похода и задушить змею в зародыше. Из этого, как известно, ничего не вышло. Его влияние было недостаточно большим. Ллойд Джордж был против, и всё общественное мнение страны было против. Англичане в 1918 году, как и французы и американцы, высадили некоторое количество войск на берегах России и, несколько неохотно, обеспечили поддержку контрреволюционным русским генералам. Однако их интервенция была направлена не столько против большевистской революции (хотя Ленин её именно так воспринимал), но против сепаратного мира русских с Германией. Они хотели каким–либо образом восстановить Восточный фронт против Германии, и это всё. С концом войны против Германии их интерес к русской контрреволюции был исчерпан, и прежде всего было исчерпано их желание воевать. После долгой, ужасной, наконец–то счастливо оконченной войны против Германии добровольно тут же начать новую войну против России из чистого нерасположения к русским большевикам — боже упаси! К этим мыслям мог прийти лишь человек, который хотел войны ради самой войны, ненасытный воитель, любитель войны. Всё, чего добился Черчилль своими кампаниями в пользу интервенции, это то, что он окончательно получил репутацию такого человека.
Не совсем не по праву; он действительно был человеком войны, его соотечественники совершенно справедливо догадались об этом. Они догадались об этом с раздвоенными чувствами уже до и после 1914 года. И всё же именно в этом случае его вела не только его врождённая радость от войны и военного искусства, но и нечто элементарное: настоящий страх и настоящая ненависть, ощущение непостижимой, ужасной, смертельной опасности для себя и всего его мира. Антибольшевистский комплекс, который овладел Черчиллем в 1918 году, не отпускал его на протяжении десятилетий.
Большевизм гораздо хуже германского милитаризма, объяснял он уже в апреле 1919 года, и ужасы Ленина и Троцкого несравнимо более чудовищные и массовые, чем всё то, за что ответственен германский кайзер. Это в то время, когда английская публика вовсе не хотела предавать кайзера смерти через повешение. А годом позже он писал Ллойд Джорджу спешно и укоризненно: «С момента перемирия моей политикой было бы: мир с немецким народом, война против большевистской тирании. Умышленно или неизбежно Вы довольно точно последовали противоположным курсом. Я знаю трудности, я знаю также Ваше мастерство и Вашу большую личную силу — обе настолько больше моих собственных — и поэтому я не хочу выносить своё суждение о Ваших политике и образе действий, как если бы я, или кто–то ещё другой, мог бы сделать это лучше. Однако результаты у нас перед глазами. Они ужасны. Видится всеобщий распад, анархия во всей Европе и Азии. Россия разрушена; что от неё осталось, это власть этих смертельных ядовитых змей. Но Германию возможно ещё можно спасти…»
Двадцатью годами позже Черчилль стал знаменит своей колоссальной способностью оскорбить: ужасные, язвительно карающие слова, которыми он как плетью по лицу хлестнул Гитлера и Муссолини, разошлись по свету. Однако они не были первым прорывом такого словесного оскорбительного гнева: то, что Черчилль говорил о большевиках около 1920 года, звучит точно так же. Большевизм был беспорядочным театром обезьян, Ленин и Троцкий были мерзкими фигурами, которые никак не могли вызвать интерес масштабностью своих преступлений. Никогда кровавая расправа над миллионами и обнищание многих миллионов не станут поводом для будущих поколений, чтобы вспомнить об их бездарных гримасах и экзотических именах. Первобытная ненависть, отлитая в артистической форме; если бы слова могли убивать, то эти были бы смертельными. В действительности же они развеялись по ветру. Да, они обернулись на самого говорившего их. В английских ушах — даже консервативных английских ушах — они звучали нездоровыми, утрированными, лихорадочными, несколько истеричными.
Это тем более, по мере того как Черчилль несомненно склонялся к тому, чтобы свою ненависть к большевикам перенести на внешнюю и внутреннюю политику, часть её распространить на мощно растущую новую партию лейбористов. Социалисты и коммунисты, коммунисты и большевики — он намеренно стирал между ними различия, это было всё едино, всё это части одной и той же смертельной болезни. Начинаешь понимать, почему Черчилль непреодолимо тянулся обратно к консерваторам. В начале 1924 года лейбористы впервые вышли с выборов как сильнейшая партия, и либералы, сыграв решающую роль, дали лейбористам возможность на некоторое время образовать правительство — согласно Черчиллю, это было национальное несчастье, какое в общем великие государства постигает лишь после проигранной войны. Консерваторы, по крайней мере, такого никогда не сделали бы!
Нельзя не увидеть, что реакция Черчилля на победу большевистской революции в России и на подъём социал–демократических рабочих партий в Западной Европе, что было отличительной особенностью послевоенного мира, весьма значительно схожа с реакцией буржуазии на европейском континенте, которая в эти годы в одной за другой странах вызвала к жизни фашизм и фашистскую контрреволюцию. Двадцатью годами позже судьбой Черчилля и его исторической ролью стало уничтожение этого европейского фашизма в борьбе не на жизнь, а на смерть. Но если бы кто в двадцатые годы это предсказал, того бы по праву подняли на смех. Скорее можно было бы представить тогдашнего Черчилля, ставшего величайшим международным вождём европейского фашизма, ведущего его к кровавому триумфу. Он подходил к этой роли больше, чем социалистический ренегат Муссолини и плебейский сноб Гитлер. Нисколько не является преувеличением и несправедливой подтасовкой: Черчилль в двадцатые годы по сути был фашистом; лишь его национальность предотвратила то, чтобы он стал им также и по названию.
«Anmerkungen zu Hitler» («Примечания к Гитлеру») немецкого историка Себастьяна Хафнера (1907–1999) – аналитический комментарий к его художественному бестселлеру «История одного немца» (1939), написанный спустя сорок лет (1978). И сегодня – еще через сорок лет – это ясное и глубокое исследование феномена политического чудовища обладает всеми качествами безусловного «мастрида». Недаром историк и политолог Голо Манн (сын Томаса Манна) призывал изучать «Anmerkungen zu Hitler» в старших классах школы. Понимание того, как и почему «некто», плоть от плоти толпы, может стать популярным политиком и повести толпу на преступление, обретает особую ценность в наше время, дающее безграничные технологические возможности превращения личного психоза в массовый.
От переводчикаСебастиан Хафнер родился в 1907 году в Берлине, по профессии он юрист с несколькими дипломами. В 1938 г. ему удалось уехать в Англию — поводом была стажировка (тогда из Германии еще выпускали), но он решил покинуть Германию — если не навсегда, то, по крайней мере, надолго, пока в ней господствует нацистский режим. В Англии он работал журналистом, печатался в еженедельнике “Обсервер”. В Германию вернулся в 1954 году; писал сначала для газеты “Вельт”, потом для журнала “Штерн”. Издал несколько исторических исследований, сразу ставших бестселлерами: “Черчилль”, “Заметки о Гитлере”, “От Бисмарка до Гитлера”.
«Более захватывающая, чем любой роман» — так назвал Себастьян Хаффнер историю германо-российских отношений — и такой он её и описывает. До наших дней малоизвестен факт, что Германия желала русской революции и поддерживала её, а вначале и сделала её возможной. Только исходя из этого союза Германии с большевистской революцией — что стало для обеих сторон соглашением с дьяволом — можно постичь сложную историю германо-русского конфликта.История германо-российских взаимоотношений между обеими мировыми войнами более захватывающая, чем любой роман.
План «Ост» является классическим примером русофобии. Он был разработан в Германии накануне Второй мировой войны и предусматривал раздел Советского Союза, полный контроль над его территорией и ресурсами, сокращение численности населявших его народов, – прежде всего, русских, белорусов, украинцев, – на несколько миллионов человек, то есть до минимального предела, необходимого «новым хозяевам».В книге, представленной вашему вниманию, о плане «Ост» рассказывает Генри Пикер, который во время войны был сотрудником юридической службы в главной ставке Гитлера, и Себастиан Хаффнер – видный германский историк и публицист.
ЗАМЕТКИ О ГИТЛЕРЕ — ANMERKUNGEN ZU HITLER (перевод Кузьмин Б.Л.) "В известной мере в опровержение известных слов Карла Крауса, что ему нечего больше сказать о Гитлере, немецко-британский публицист Себастьян Хаффнер представляет новую неортодоксальную книгу о немецком диктаторе, в которой автор демонстрирует, что можно раскрыть тему феномена Гитлера совершенно по-иному, чем это происходит в потоке литературы последних лет". Этими словами в газете die Neue Zürcher Zeitung начинался комментарий к опубликованию привлекшей всеобщее внимание книги о Гитлере (1978 год).
Воспоминания немецкого журналиста и историка Себастьяна Хафнера (1907–1999), написанные в эмиграции в 1939 году, охватывают период с 1914 по 1933 год. Автор пытается ответить на вопрос, как события этого десятилетия подготовили немцев к принятию власти нацистов, как создавалась и удобрялась многослойная социально-политическая почва, на которой был возведен третий рейх. История, которую я собираюсь рассказать здесь, — история своеобразной дуэли. Это дуэль между двумя совсем не равными противниками: невероятно мощным, безжалостным государством и маленьким, безымянным, неизвестным частным человеком.
Экономические дискуссии 20-х годов / Отв. ред. Л. И. Абалкин. - М.: Экономика, 1989. - 142 с. — ISBN 5-282—00238-8 В книге анализируется содержание полемики, происходившей в период становления советской экономической науки: споры о сущности переходного периода; о путях развития крестьянского хозяйства; о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры; о ценообразовании и кредиту; об источниках и темпах роста экономики. Значительное место отводится дискуссиям по проблемам методологии политической экономии, трактовкам фундаментальных категорий экономической теории. Для широкого круга читателей, интересующихся историей экономической мысли. Ответственный редактор — академик Л.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.