Уилли - [11]

Шрифт
Интервал

В пятнадцать лет Моэму не терпелось самостоятельно вступить в большой мир взрослых. Его детству, а также неопределенности и горестям наступил конец, хотя боль нанесенных ему в тот период жизни ран он будет остро ощущать до конца своих дней. Ему предстоит пройти долгий путь по жизни, прежде чем он станет ее хозяином. Он отправился в Германию с ощущением веры в себя и решимости найти свой путь.


II

УЧЕНИЧЕСТВО

1889–1897

Летом 1889 года Сомерсет Моэм навсегда оставляет школу. Как он позднее признавался, ему «не терпелось вступить в жизнь», но не «в сегодняшнюю жизнь подростка, а в завтрашнюю жизнь взрослого». После года, проведенного в Йере, он отправился в Гейдельберг, чтобы заняться немецким языком. На выделенные ему 15 фунтов стерлингов в месяц он поселился в маленьком пансионе, который содержала жена преподавателя университета, обучавшего его немецкому языку. Хотя Моэм официально не являлся студентом университета, время, проведенное в Гейдельберге, стало периодом его быстрого интеллектуального созревания. Помимо изучения немецкого он подолгу просиживал в библиотеке, посещал в университете лекции, впитывая идеи, будоражившие тогда умы молодого поколения. Самое глубокое впечатление на него произвели лекции о Шопенгауэре, которые читал Куно Фишер. Их популярность была столь велика, что Моэму порой приходилось с трудом отыскивать себе место в аудитории, где знаменитый профессор рассказывал о своем великом соотечественнике. Это пробудило глубокий интерес Моэма к метафизике, склонность к которой осталась у него на всю жизнь. Вскоре он увлеченно читал Шопенгауэра, Спинозу и многих других философов.

Как и во многих университетах Европы в последние годы XIX века, Гейдельберг захлестнула волна авангардистских течений, что, несомненно, позволило Моэму познакомиться с экспериментальными направлениями в искусстве задолго до того, как они появились в Англии. В драматургии в тот период безраздельно господствовал Ибсен, которого ему довелось однажды увидеть в мюнхенском кафе. Но наибольшее впечатление на него произвела пьеса Зудермана «Честь».

Его первое знакомство с театром (в Уитстебле ему запрещалось посещать спектакли гастролировавших в городишке трупп) завораживающе подействовало на его воображение и заронило в душу семена, которые дадут всходы позднее: он не случайно станет одним из самых популярных драматургов своего времени. Хотя в «Бремени страстей человеческих» Филип не пишет пьес, его тяга к подмосткам — безусловно, отражение пробудившегося интереса к театру самого Моэма: «Теперь он страстно увлекся сценой… Переступая порог маленького, убогого, тускло освещенного внутри театра, он испытывал трепет… Происходящее на сцене заслоняло настоящую жизнь… Накал обнаженных страстей заставлял его позабыть обо всем. Мир представал перед ним в ином свете; именно этот мир он стремился теперь познать».

Гейдельберг открыл ему Вагнера, оперы которого так же преобразовали искусство, как и пьесы Ибсена. В 20-х годах, отвечая на вопросы, в которых ему предлагалось указать наиболее популярного композитора, он назвал Вагнера, а лучшей певицей — Лотту Леман, исполнительницу партий в вагнеровских операх. Примерно тогда он начинает регулярно посещать Байрейтский музыкальный фестиваль и часто приезжает в Мюнхен послушать оперу. Но ему нравились и другие жанры; он обожал, например, инструментальную музыку. До того, как старческая глухота лишила его возможности слушать ее, он часто наслаждался произведением Дебюсси «Прелюдия к „Послеполуденному отдыху фавна“», о присутствии на первом исполнении которого он всегда вспоминал с удовольствием.

К шестнадцати годам Моэм становится страстным читателем; правда, читал он беспорядочно: его выбор определялся тем, что попадалось под руку в Уитстебле или Кентербери. Наибольшее удовольствие ему доставляли классические произведения XVIII и XIX веков. В Гейдельберге Моэм познакомился с современной литературой и произведениями крупных писателей, которые были популярны в конце XIX века.

Естественно, что в Германии перед ним во всей полноте предстало творчество Гете. Как-то он заявил, что одним из самых памятных событий в его жизни явилось прочтение «Фауста». Знакомством с работами многих других писателей он был обязан обаятельному англичанину по имени Джон Элингхем Брукс.

Брукс, которого Моэм в книге «Подводя итоги» называет Брауном, изучал право в Кембриджском университете, но через год переехал в Гейдельберг, чтобы овладеть немецким языком. Несмотря на невысокий рост он был необыкновенно привлекателен: правильные черты лица, вьющиеся волосы, голубые глаза и задумчивое выражение лица делали его похожим на поэта. Он располагал небольшими средствами, полученными после развода с женой. Будучи одним из многих гомосексуалистов, покинувших Лондон в 1895 году после суда над Оскаром Уайлдом, он провел последующие сорок лет жизни на Капри, стремясь осуществить мечту своей жизни — опубликовать сделанные им переводы сонетов Эредиа, исполнять на рояле сонаты Бетховена и курить трубку. Он умер в мае 1929 года от рака печени; возможно, он послужил прообразом сибарита Вильсона в моэмовском рассказе «Мечтатель». В «Бремени страстей человеческих» его безошибочно можно узнать в образе Хейуорда.


Рекомендуем почитать
В.Грабин и мастера пушечного дела

Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.


«Еврейское слово»: колонки

Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.


Градостроители

"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.


Воспоминание об эвакуации во время Второй мировой войны

В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.


Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1874-1920 гг.

Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.