Уик-энд с Остерманом - [43]

— Вот ты ей все и объясни, Джой, — Берни повернулся к жене Кардоне и спросил, как поживают дети.

Таннер, направившись в кухню, столкнулся в холле с Элис. Она несла блюдо с тарталетками:

— Все готово. Можем сесть за стол, как только захочется, так что я немного передохну. Принеси мне выпить, хорошо, дорогой?

— Конечно. Приехали Джой с Бетти.

Элис засмеялась:

— Так я и думала… В чем дело, дорогой? Ты как-то странно выглядишь.

— Нет, ничего. Просто я подумал, что надо бы позвонить на студию.

Элис посмотрела на мужа:

— Прошу тебя… Все уже собрались. Наши лучшие друзья. И давай веселиться. И я прошу тебя, Джонни, забудем о среде.

Таннер перегнулся через поднос и поцеловал ее.

— Ты все драматизируешь, — сказал он, вспомнив предостережение Фассета. — Мне в самом деле надо звякнуть на студию.

Оказавшись на кухне, Таннер опять подошел к окну. Было чуть больше семи, и солнце уже опустилось за верхушки деревьев ближайшей рощи. На лужайку заднего двора и бассейн легли тени. И где-то в них скрывались люди Фассета.

Это было самым главным.

Потому что, как сказала Элис, теперь все собрались. Их лучшие друзья.

* * *

Кэрри, служивший приправой к дюжине других закусок, был коронным блюдом Элис. Женщины наперебой задавали обычные вопросы, и Элис, делясь кулинарными секретами, чувствовала себя на высоте. Мужчины затеяли обычный спор о сравнительных достоинствах тех или иных бейсбольных команд, а Берни между делом рассказывал юмористические истории о странностях голливудского телевидения.

Пока женщины убирали со стола, Тремьяну представилась возможность задать Таннеру несколько настойчивых вопросов об ограблении:

— Так что же, черт возьми, было в прошлую среду? Поделись с нами. Как-то не верится, что это обыкновенное ограбление со взломом.

— Почему? — спросил Таннер.

— Оно не имело смысла.

— Никто не пускает в ход усыпляющий газ, — добавил Кардоне. — Могут оглушить, заткнуть рот, выстрелить в конце концов. Но только не газ.

— Ценная мысль. Но я все же предпочитаю безвредный газ удару дубинкой по голове.

— Джонни, — понизив голос, Остерман оглянулся в сторону столовой. Из кухни вышла Бетти и, начав собирать оставшиеся тарелки, улыбнулась им. Остерман улыбнулся в ответ. — Ты прикидывал, кто может оказаться в числе твоих врагов?

— Думаю, в той или иной мере, они у меня всегда есть.

— Я имею в виду что-то, смахивающее на историю с Сан-Диего.

Джой Кардоне внимательно наблюдал за Остерманом, ловил каждое его слово:

— В Сан-Диего оперировала мафия?

— Нет, насколько мне известно. Мои парни копают в разных местах, но ничего подобного пока не попадалось. По крайней мере, я так думаю. Большинство моих лучших сотрудников в свободном поиске… Ты пытаешься связать происшествие в среду с какими-то моими рабочими делами?

— Разве тебе это в голову не приходило? — спросил Тремьян.

— Да нет, черт возьми! Я профессиональный журналист. Разве вы испытываете беспокойство, разбираясь с каким-нибудь юридическим казусом?

— Иногда бывает.

— Я читал о твоем шоу в прошлое воскресенье, — Кардоне расположился на диване рядом с Тремьяном. — У Ральфа Аштона много влиятельных друзей.

— Это бред.

— Не обязательно, — Кардоне с трудом выговорил последнее слово. — Я встречал его. Он довольно мстительный тип.

— Но не сумасшедший же, — вмешался Остерман. — Нет, об этом и речи быть не может.

— Что еще, кроме грабежа, могло тут быть? — закурив, Таннер постарался охватить взглядом лица всей троицы, сидящей перед ним.

— Да нет же, черт побери, в этой краже есть что-то неестественное! — воскликнул Кардоне.

— Ну? — Тремьян посмотрел на сидящего рядом с ним Кардоне. — Неужто ты такой специалист по ограблениям?

— Не больше, чем ты, советник, — отпарировал Джой.

18

Уик-энд начался как-то натужно и неестественно — Элис чувствовала это. Может, дело в том, что голоса раздавались громче обычного, смех был более подчеркнутым.

Обычно с появлением Берни и Лейлы, когда начинались расспросы о домашних делах, все как-то успокаивались, наступало умиротворение. Разговоры о детях и их проделках, о службе, о принимаемых решениях — на это ушли первые несколько часов. Ее муж называл такое времяпрепровождение синдромом Остермана. Берни и Лейла буквально втягивали собравшихся в разговор, заставляя выкладывать все, что наболело.

Тем не менее никто, вопреки желанию, не затрагивал сугубо личных вещей. Жизненно важных проблем, которые остались в прошлом у каждого, никто не касался, если не считать, конечно, ужасного происшествия в среду днем.

С другой стороны, Элис не переставала думать о муже, пытаясь понять, почему он приехал домой из офиса, почему так возбужден в последнее время, почему со среды так странно ведет себя? Но может быть, она просто все навоображала.

Женщины присоединились к своим мужьям, и Элис отбросила сомнения. Дети уже отправились спать. Она не могла больше слушать разговоры Бетти или Джинни о своих горничных. Она может позволить себе прислугу! Но у нее никогда не было прислуги!

Горничные были у ее отца. Он называл их «послушницами». Они убирали дом, готовили, ходили за покупками и… другое. Ее мать называла их «горничными».