Уик-энд на берегу океана - [52]

— Не трогайте меня! — крикнула она.

— Это я, я! — сказал Майа. — Вы меня не узнаете?

Жанна приподнялась на постели и растерянно уставилась на него.

— Вы? — сказала она. — А где те?

Майа указал ей рукой на труп великана. В лежачем положении он казался еще массивнее.

— А другой там, за кроватью.

— Они мертвые? — спросила Жанна, опершись на локоть.

— Да.

— Это вы?

— Да.

— Я боюсь, — сказала Жанна.

— Они же мертвые.

— Это вы в них стреляли?

Майа утвердительно кивнул головой.

— Ох, — сказала Жанна, — а я думала, в меня стреляли.

Она опустила глаза и посмотрела на валявшийся у ее ног труп великана. Он лежал на спине, вытянувшись во весь рост, слегка раздвинув свои уже одеревеневшие ноги. Казалось, он заполняет собой всю комнату. Майа проследил взгляд Жанны и тоже посмотрел на труп.

— Какой он большой.

— Да, — ровным голосом сказал Майа.

— Он был больше вас?

— Да.

— А вот он и мертвый, — сказала Жанна своим четким ясным голоском. — Он уже теперь не может мне сделать плохо.

Вдруг она с неожиданной живостью повернулась к Майа.

— А как вас зовут?

— Майа, Жюльен Майа.

— Я буду вас звать Жюльен, можно?

В голосе ее даже послышались веселые нотки. Майа стоял возле постели, неподвижный, отчужденный, с невидящими глазами.

— Зовите как хотите.

— Что с вами такое? У вас лицо в крови.

— Да нет, ничего, — тусклым голосом сказал Майа.

Он провел рукой по лицу.

— Мы с ним подрались.

— Значит, вы не сразу его убили?

— Нет.

— Смотри-ка! — удивленно сказала она. — А почему?

— Почему? — повторил Майа.

— Да что это с вами? Вам больно?

— Нет.

Жанна снова поглядела вниз, на труп.

— А теперь он мертвый.

Нахмурив брови, она добавила чистым четким голоском:

— Вы хорошо сделали.

— Что? — спросил Майа, трясясь от ярости. — Что, что вы сказали?

— Я сказала, вы хорошо сделали.

Он посмотрел на нее в упор.

— Ага, — протянул он свистящим шепотом. — Хорошо, да? Хорошо, говорите? Вы находите, что я хорошо сделал?

Жанна с удивлением посмотрела на него. Но через секунду он пожал плечами и весь как-то поник.

— Впрочем, — сказал он словно самому себе, — все будут так говорить.

— Вы сердитесь? — смущенно спросила Жанна.

— Нет, — устало сказал он, — нет, я не сержусь.

Он по—прежнему стоял, вяло опустив руки, устремив в угол невидящий взгляд пустых глаз.

— У вас на лбу ссадина, — сказала Жанна. — Надо ее промыть поскорее.

— Не смейте со мной говорить! — сказал Майа, топнув ногой.

— Я ведь ничего плохого не сказала, — произнесла Жанна, — я сказала только, что нужно промыть вам лоб.

Он прошелся по комнате, взял в рот сигарету, вынул из кармана зажигалку и так и застыл с зажигалкой в руках, закусив зубами незажженную сигарету,

— А что мы с ним будем делать? — спросила Жанна, показывая босой ногой на труп великана.

— Не смейте со мной говорить! — крикнул Майа.

Он провел ладонью по лицу, словно только что пробудился ото сна. И повернулся к Жанне.

— Что вы сказали?

— Надо вынести их на улицу. Их там подберет похоронная машина.

— Какая похоронная машина?

— Вы ни разу не видели? Это грузовик, он всегда после бомбежки ездит.

Майа вынул изо рта все еще незажженную сигарету и бросил ее на пол. Потом остановился и с минуту стоял не шевелясь, потупив глаза. Он разглядывал труп великана.

— Какой огромный, — сказала Жанна.

— Да замолчите же! — крикнул Майа. — В последний раз вам говорю, замолчите!

Наступило молчание. Майа прошелся по комнате.

— Начнем с меньшего.

Он обошел кровать, нагнулся, схватил тело за ноги и вытащил на середину комнаты.

— Ой! — вскрикнула Жанна, спрыгивая с постели. — Неужели вы будете его так волочить донизу? Но повсюду же будет кровь! Вы весь мой паркет запачкаете!

— Ваш паркет! — злобно крикнул Майа.

Пятясь к двери, он поволок за собой труп.

— Не оставляйте меня одну с тем, другим! — закричала Жанна.

— Он вам ничего плохого не сделает, — сквозь зубы процедил Майа.

Жанна бросилась ничком па постель и залилась слезами.

— Только не реветь! — сказал Майа. — Ради бога, не ревите вы!

Никогда еще окружающее не казалось ему таким нереальным. Пятясь, он стал спускаться с лестницы, волоча за ноги труп. На каждой ступеньке голова подскакивала, потом с глухим стуком ударялась о следующую, и так она беспрерывно моталась то вправо, то влево, отчего казалось, хулиган продолжает твердить: «нет». На полпути Майа опустил ноги трупа на ступеньку, повернулся к нему спиной, снова схватил его за ноги и снова стал спускаться. Теперь он мог идти быстрее.

Внезапно труп подпрыгнул и вырвался из рук Майа, по инерции он прогромыхал вниз по ступенькам, пошатнулся, но успел схватиться за перила; сердце его билось как бешеное. С минуту он простоял неподвижно, навалившись на перила и чувствуя в груди глухие удары; он совсем ошалел и тупо старался вспомнить, что он здесь делает, где он, уж не приснилось ли ему все это. Он оглянулся. Но нет, труп был в двух шагах от него. Просто, когда Майа свернул с одного марша на другой, расположенный под углом, рука трупа попала между двух балясин и балясина пришлась ему под мышку; рука свисала прямо в лестничную клетку, и казалось, что это шел пьяница, упал и только чудом не покатился вниз по ступенькам. Майа вернулся, встал на колени, чтобы высвободить свисавшую руку. Нагнувшись, он невольно приблизил свое лицо к лицу покойника, и когда с силой потянул его за руку, безжизненная голова беззвучно перекатилась к нему и уткнулась в его плечо каким-то удивительно нежным и беспомощным движением. Майа пригляделся к нему. Лицо было безвольное, довольно красивое, с мелкими правильными чертами. Теперь в нем не было ничего злобного или порочного. Теперь он выглядел трогательно слабым, почти ребенком, возможно, из-за круглых щек, полуоткрытых припухлых губ. Майа почувствовал, как все его тело с головы до ног покрылось испариной.