Уходящая звезда. Алмаз Холлистока - [38]

— Кстати, за квартиру я заплатил за два месяца!

— Иди! — Анна громко засмеялась. — А то я сейчас в тебя кину вот этим полотенцем!

Холлисток, подыгрывая ей, деланно прикрыл голову рукой и быстро вышел за дверь. Поднимаясь по лестнице он продолжал улыбаться, чувствуя себя счастливым даже несмотря на то, что предстоящий день предвещал очередные заботы и трудности. Давным давно он не позволял никому столь вольного обращения с собой, одновременно и сам оставаясь всегда немного отстраненным и таинственным, сохраняя дистанцию даже в самые интимные и важные моменты жизни. Но с Анной он уже стал другим, и выбрав такую линию поведения, не собирался следовать с ней своим стандартам, что, конечно, не означало перемен по отношению к другим. Думая об этом, Генрих продолжал улыбаться до тех пор, пока не открыл входную дверь и тогда улыбка сама собой сползла с его лица.

Первое что он увидел, это были разорванные штаны Масси, лежавшие посреди холла. На пороге двери, ведущей в гостиную, обнаружилась его куртка с начисто отсутствующим рукавом, и наконец, в самой гостиной был обнаружен и хозяин пострадавшей одежды. Масси лежал на диване в одних трусах, одна рука его была неестественно вывернута, лицо опухло, а из правой ноги, в нижней части голени торчала окровавленная кость. Услышав шаги, он медленно повернул голову и страдальческая гримаса исказила его лицо.

— Ждравштвуйте, бош, — тихо сказал он. — Видите, вот такие дела!

Не отвечая, Холлисток подошел к столу, достал сигару, не спеша раскурил ее и только тогда вновь посмотрел на своего помощника.

— Что случилось? — спокойно спросил он.

— Меня шбил автобуш, — Масси говорил медленно, с трудом ворочая изуродованной челюстью. — Но я шам виноват. Это вшё этот коньяк.

— Хорошо погулял, — Холлисток подошел к дивану и внимательно осмотрел раны, — можешь дальше мне ничего не рассказывать, я и сам могу. Шел из какого-нибудь клуба, там еще добавил как следует, и вот результат. Правильно?

— Ой! — Масси рукой взял себя за нижнюю челюсть, которая болтаясь, мешала ему говорить. — Так и было. Я шел и голошовал, машин не было, потом режко повернулся, ушлышав жвук мотора и меня повело. Водител, наверно, ш ума шошел от этого. Он шражу жаторможил и брошилшя шмотреть под автобуш, но я даже не кришал, а притворилша. Тогда он побежал оштанавливать хоть какую-нибудь машину, а я шбежал.

— Хорошь! — Холлисток потрогал его за ногу. — А ты помнишь, сколько сегодня у нас дел? Впрочем, я сам отчасти виноват, не надо было тебя отпускать. Ну да ладно…во сколько это случилось?

— Около пяти. А вы не пошуштвовали, когда я вернулша?

— До тебя ли мне было! Кстати, а как ты сюда добрался?

— В тени, еще шолнше не вжошло. Добралша легко, но это отняло пошледние шилы.

— Водитель тебя точно не запомнил?

— Куда там!

— Это хорошо. Молодец, что хоть не стал там валяться. Так…, - Холлисток в задумчивости взялся за подбородок, — что же нам делать?!

— Нужна кровь, — Масси приподнял голову и увидев торчащую кость, со стоном вновь упал на подушку.

— Это я и без тебя знаю! — Генрих действительно был озадачен. — Но нельзя сюда затаскивать кого-то посреди дня, а ты ходить сейчас не сможешь. Ладно, полежи пока в другом месте, а я что-нибудь придумаю. Давай руку!

Он подставил Масси плечо, и тот, прыгая на одной ноге, перебрался в свою комнату, где уже совсем без сил упал на кровать.

Глава двадцать вторая

— Проштите меня, бош, — сказал Масси, когда через некоторое время Холлисток зашел к нему, принеся воды. Через открытую дверь он видел, как Генрих в задумчивости ходит по квартире и испытывал настоящие муки, понимая, как подводит его.

— Не расстраивайся! — Холлисток улыбнулся и потрепал Масси по голове. — Всякое бывает в конце концов. Во время последней войны англичане сбили самолет, в котром я летел из Германии, так я выпрыгнул из него на высоте четырех километров и упал в лес. Сила и скорость падения такие были, что мне оторвало об ветки правую руку, пробило череп и в нескольких местах сломало позвоночник. Ты тогда был в Испании, и помнишь, какой я появился через два дня, когда меня уже и не ждали?

— Как обышно вы появилишь. Ждоровый и бодрый, только жлой ошень, — Масси даже нашел в себе силы улыбнуться.

— Ну вот! Я это тебе говорю к тому, что неизвестно, что хорошо, а что нет. И тот случай я вспомнил потому, что нашел тогда важную карту в кармане французского офицера, командовавшего отрядом, посланном на мои поиски.

— Так и што теперь делать?

— Лежи себе и жди, время покажет. Только вот что, — Холлисток подошел к Масси и еще раз внимательно посмотрел на его изувеченную ногу, — кость надо ровнее поставить. Сейчас я возьму полотенце, выправлю тебе ногу и перевяжу. Только не ори, а то весь дом перепугаешь!

— Мне не ошень больно, бош, только неприятно.

— Ладно!

Холлисток открыл шкаф, взял оттуда небольшое белое полотенце, положил его на место перелома и несколько раз сильно стукнул кулаком, вгоняя кость на прежнее место. Масси зарычал от боли, вцепился здоровой рукой в простыню, но и только.

— Все, готово, — Холлисток несколько раз обернул полотенце вокруг ноги и завязал его одиночным узлом. — Осколки вынимать я не буду — сами исчезнут, так что пока лежи и…., - раздавшийся звонок в дверь прервал его.