Ухищрения и вожделения - [31]

Она невзлюбила Колина с первой же встречи. Их отношения определились раз и навсегда с первого взгляда: типичный антагонизм между новой знакомой — будущей женой Нормана и его не слишком респектабельным школьным другом, завсегдатаем баров, партнером по выпивке. Колин был шафером на их свадьбе, для чего потребовалось обговорить предсвадебное соглашение, в результате которого и стала возможной капитуляция Кристин. Шафер же выполнял свои обязанности настолько неумело, вульгарно и неуважительно, что Кристин не упускала случая напомнить Норману, как Колин навсегда испортил ей впечатление от самого великого дня в ее жизни. Разумеется, Колин выбрал именно этот паб. «Герцог Кларенс»! Господи, до чего же вульгарно! Но здесь ей по крайней мере не грозила встреча с кем-нибудь с Ларксокенской АЭС. С кем-нибудь, чьим мнением она дорожила. Здесь, в «Кларенсе», ей не нравилось все: как касается ее ног петельный ворс дешевого ковра; как выглядят стены, обитые синтетическим плюшем; корзины искусственных цветов, перевитые стеблями плюща, над стойкой бара; кричащая расцветка коврового покрытия пола и лестниц. Двадцать лет назад «Кларенс» был уютной гостиничкой с трактиром в викторианском стиле. Сюда редко захаживали чужаки, гостями были постоянные клиенты, любители посидеть зимой у большого камина. По стенам и на черных потолочных балках висели начищенные до серебряного блеска предметы конского убранства. Мрачный хозяин считал своим долгом отпугивать чужаков и использовал для этой цели богатейший арсенал неприязненных взглядов, холодной сдержанности, теплого пива и плохого обслуживания. Но старый трактир сгорел в шестидесятых годах двадцатого века, и на его месте построили гораздо более прибыльное и бросающееся в глаза предприятие. От старого здания не осталось и следа, зато к пабу теперь пристроили нечто вроде длинного сарая, облагороженного громким названием «Банкетный зал», где не самая требовательная публика могла устраивать свадьбы, собрания, празднества разного рода, а в свободные от мероприятий вечера там подавали дежурное меню из креветок, супа, бифштекса или цыпленка и мороженого с фруктами. Что ж, по крайней мере Кристин удалось без потерь выдержать осаду по поводу обеда. Они рассчитали свой месячный бюджет до последнего фунта, и если Норман полагает, что она согласится есть всякую дрянь по сверхзавышенным ценам, когда дома их ждет прекрасный холодный ужин и вполне приличная передача по телику, он глубоко ошибается. И у них найдется куда получше потратить деньги, чем сидеть тут с Колином и его новой потаскушкой, которая успела переспать с половиной мужского населения Нориджа, если верить слухам. Надо ведь выплачивать взнос за купленную в рассрочку мебель в гостиной и за машину, не говоря уже о взносах за дом. Она снова попыталась поймать взгляд мужа, но тот всячески старался уделить побольше внимания этой проститутке Ивонн. Да это было не так уж и трудно. Колин наклонился через стол к Кристин, его дерзкие, темные, как патока, глаза смотрели иронически и зовуще одновременно. Ох уж этот Колин Ломас, всегда уверен — стоит ему пальцем шевельнуть, как любая бросится к нему на шею.

— Не волнуйся, милая, смотри: твой благоверный наслаждается жизнью. Твоя очередь заказывать, Норм!

Не обращая внимания на Колина, Кристин сказала мужу:

— Слушай, нам пора. Мы же договорились уйти в семь.

— Да ладно, Крисси, дай парню передышку. Еще по стаканчику, и все.

Стараясь не встретиться с женой глазами, Норман спросил:

— Ты что будешь пить, Ивонн? То же самое? Полусухой херес?

Ответил Колин:

— Пора переходить к чему-нибудь покрепче. Мне — «Джонни Уокер».

Это он назло. Кристин знала, что Колин не любит виски. Она заявила:

— Слушай, Норман, мне осточертел этот «Кларенс». Шум прямо по мозгам бьет.

— Головка разболелась? Девять месяцев замужем и уже головка болит? Ну, нынче вечером тебе явно незачем спешить домой, Норм.

Ивонн хихикнула.

Щеки у Кристин пылали. Она сказала:

— Ты всегда был вульгарен, Колин Ломас, но сейчас это даже не смешно. Вы трое можете делать, что вам угодно. Я еду домой. Дай мне ключи от машины, Норман.

Колин откинулся на спинку кресла и проговорил с ухмылкой:

— Ты слышал, что сказала твоя высокородная супруга, Норм? Ей нужны ключи от машины.

Не промолвив ни слова, с краской стыда на лице, Норман вынул ключи из кармана и подтолкнул их к ней по столу. Кристин схватила ключи, толчком отодвинула стул и, протиснувшись мимо Ивонн, бросилась к выходу. Она готова была разрыдаться от ярости. Ей понадобилась целая минута, чтобы отпереть машину. Кристин сидела за рулем, содрогаясь от сдерживаемых рыданий. Пришлось подождать, пока перестанут дрожать руки; только тогда она решилась включить зажигание. В ушах звучал голос матери, ее слова в тот вечер, когда дочь объявила ей о своей помолвке…

— Ну что ж, тебе тридцать два года, и если он то, что тебе нужно, я полагаю, ты знаешь, что делаешь. Но из него ничего никогда не выйдет. И ты ничего с ним не сможешь поделать. На мой взгляд, он человек слабый, жидкий, как вода.

Но Кристин все же надеялась хоть что-то из него сделать, и половина дома на две семьи, который они купили на окраине Нориджа, была результатом девятимесячных упорных и успешных стараний. А в будущем году Нормана ждало повышение в должности в страховом агентстве, где он работал. Тогда Кристин сможет оставить место секретаря в отделе медико-физических исследований на Ларксокенской АЭС и начать готовиться к рождению первого из двух запланированных ею детей. Ей будет тогда тридцать четыре. Ведь всем известно, что с этим нельзя тянуть.