Угрюмые твари - [15]

Отложенные три белых и семь желтых горошин разыграли между собой с помощью жребия. Все по очереди тянули спички из кулака Свина. Уж не знаю, смухлевал ли хозяин стаба, или просто так сошлись звезды, но три длинные спички вытянули наиболее нужные Свину члены отряда: Люсьен, Пастух и Овечка, им и достался белый горох. А рядовым бойцам – куда менее эффективный желтый. И, главное, себя хитрец тоже «осчастливил» желтой, чему громче всех возмущался, сетуя на непруху, потому и предъявлять Свину за мухлеж было как бы не с руки.

Я, вместе с народом, растворил свою горошину в ложке уксуса, процедил раствор и получившуюся кислятину тут же запил пивом.

Перед глазами ожидаемо загорелись строки системного уведомления:

!!!Внимание! Вы употребили желтую горошину!

!Характеристики: +2 к Силе Стикса, +4 к Броне Стикса, +1 к Медитации, +3 к Познанию скрытого!

Из леса на дорогу выбрались быстро, по проторенной БТР колее. Дальше двинулись по пустынному асфальту, и метров примерно через триста лес вокруг закончился. Резко. Будто отсеченный мечом великана. И зарубкой мифического клинка лесную дорогу пересекла полуметровая трещина, даже, скорее, узкий провал. За которым продолжение дороги превращалось уже в широкую многополосную магистраль, окруженную рядами хрущевок.

Соседство двух кластеров лесного и городского позволило нам, одним шагом через провал – границу двух кластеров – из леса сразу переместиться на городскую улицу. И оказаться не где-то там в пригороде, на окраине, а в центральном спальном районе.

Чтоб не палиться на открытом месте, Свин тут же отвел отряд с проспекта под растущие у обочины деревья. Здесь наш камуфляж позволил слиться с желто-зеленой листвой, и дальнейшее продвижение по улице стало практически незаметным.

От вида пустых домов вокруг, щерящихся дырами выбитых окон, а в иных местах и вовсе чернильными пятнами гари на месте окон – эхом недавно отпылавших пожаров, на душе становилось невыносимо тоскливо. Сотни людей еще вчера спокойно проживали в каждом из этих домов. Нормальных, цивилизованных горожан, со своими каждодневными заботами, хлопотами и планами… да хотя бы на ближайшие выходные. Жили они себе не тужили, а может иные и тужили, фиг знает, но невольными пленниками Стикса стали все. И такого страшного конца, как уготовила бедолагам судьба, не заслужил даже самый лютый отморозок.

Часто на пути следования по зеленой полосе отряд натыкался на группы пирующих над трупами медляков и прыгунов. За время блуждания по отдаленным от городов кластерам я успел подзабыть этих мелких злобных тварюшек, из-за начальной стадии мутации еще так отвратительно похожих на людей. В изодранных лохмотьях, грязных, вонючих, но с человеческими лицами и без спорового мешка на затылке.

Низкоуровневых тварей не принимали в стаи, они сами были добычей для более развитых бегунов и лотерейщиков и, опасаясь попасть им на зуб, скрывались в придорожных зарослях, где торопливо обжирались биомассой, чтоб поскорее получить худо-бедно безопасный статус бегуна. Низкоуровневые жрали все подряд, не гнушались любой вонючей падали, ну а если поблизости не удавалось раздобыть еды, убивали и пожирали самого слабого.

«Почетная» обязанность валить мелких тварюшек разумеется выпала шестерке рядовых бойцов отряда. Свин, Люсьен, Пастух и Овечка не пожелали пачкать в дерьме тварей свои дорогие охотничьи костюмы и отсиживались за нашими спинами. А мы валили мелочь без счета, прямо на бегу. Ни у прыгунов, ни, тем более, у медляков, попросту не хватало проворства увернуться от наших ножей или, в моем случае, Шпоры.

Продвигаясь таким макаром, мы за полтора часа добежали до конца проспекта и, свернув на параллельную улицу, вынуждены были прижаться к домам. Здесь комфортной придорожной лесополосы не было, но вдоль домов тянулись заросли кустарника, где, пригибаясь и быстро пробегая открытые участки, относительно безопасно можно было двигаться дальше.

Не знаю кто из нас засветился – может я, срубая башку очередному прыгуну, нерасчетливо высоко вскинул Шпору, может, на солнце блеснул нож кого-то из ребят. Не важно. Хреново то, что нас заметили, и совсем не те, кого мы опасались.

Над головой послышалось едва различимое басовитое жужжанье, и всегда спокойный Пастух вдруг отчаянно заорал:

– Дроны!

– Проходим через подъезд! Живо! – скомандовал Свин.

И бегущий первым Стакан тут же свернул к распахнутой настежь двери.

Мы с Гривнем успели заскочить за ним следом, но лупанувшей с верхотуры пулеметной очередью уложило на крыльце бегущего следом Мухомора. Остальные члены отряда прыснули врассыпную, разбегаясь по соседним подъездам.

Квазовская живучесть позволила уже смертельно раненому парню на чистом упрямстве заползти в подъезд, где мы тут же втроем подхватили товарища на руки, перетащили на площадку первого этажа и там попытались обработать раны. Но их только на спине у Мухомора оказалось больше десятка, товарищ забился у нас на руках, захрипел, пытаясь что-то перед смертью сказать, и испустил дух.

– Млять! Ну и где эта овца! – в сердцах пнул соседнюю дверь Гривень.

– Братан, не называй так приста, – заворчал Стакан, – Свин услышит, не поздоровится.