Удивительный мир Кэлпурнии Тейт - [6]

— Ага.

— Позвольте не поверить. Бродягу с реки, небось, подкармливаешь? Маме твоей это не по нраву придется.

— Вот поэтому ты ей ничего не скажешь, — прозвучало немного более дерзко, чем я собиралась.

— Нечего так со мной разговаривать, мисс!

— Прости!

Я уселась рядом с Виолой и тоже принялась чистить картошку, восхищаясь, как быстро и ловко она это делает. Пока я выковыривала глазки из одной картофелины, Виола успевала почистить две. Какое-то время мы работали в молчании. Наконец я сказала:

— Это не бродяга, это кое-кто еще. Я тебе расскажу, если пообещаешь никому не говорить.

Никому — значит, и маме.

— Ничего не хочу слушать. Сама знаешь…

Я вздохнула.

— Ты совершенно права. Прости, пожалуйста.

— Что толку у меня прощения просить?

— Очень смешно. Если хочешь знать, это такой эксперимент.

— Молчи! Слышать ничего не хочу.

— Вечно все так говорят.

Я заметила, что нашей домашней кошки Идабель нет на ее обычном месте — в корзинке возле плиты. Вот почему Виола не в духе. Она всегда злится, когда ее любимая киска — постоянный друг и помощник — удирает наверх выслеживать мышь или просто понежиться на солнышке. Забота домашней кошки — держать мышей подальше от кладовой, и Идабель прекрасно с этим справляется. А зимой она не хуже грелки. Еще у нас есть дворовые кошки, они отвечают за наружные постройки и заднее крыльцо. Иногда кошки заглядывают в амбар поглазеть на броненосца, но он, естественно, не обращает на них внимания.

Картошка почищена. Уходя, я поцеловала Виолу в щеку, а она легонько шлепнула меня на прощанье.

В сумерках дедушка позвал меня в библиотеку, махнул, чтобы я устраивалась на своем обычном месте — на верблюжьем седле. В руке он держал журнал.

— Кэлпурния, тут у меня последний номер «Биологического вестника Юго-Запада». Обрати внимание на статью натуралиста из Луизианы, который заразился болезнью Хансена, просто подержав броненосца в руках. Оказывается, броненосцы могут быть переносчиками заболевания.

— Правда?

— Поэтому, если у тебя случайно оказался броненосец — пойми, я не утверждаю, что это так, — избавься от него как можно скорее.

— Да… хорошо. А что такое болезнь Хансена?

— Странное и страшное заболевание, от которого нет лекарства. Его еще называют проказой.

Я слетела со стула, как вспугнутый фазан, и выскочила из комнаты. Мысли путаются, сердце колотится — нет, нет, только не Тревис. Только не отвратительные опухоли, уродующие лицо и руки. Все избегают беспомощную жертву, бедняге приходится доживать свой век за колючей проволокой в колонии прокаженных. Немыслимо, чтобы мягкосердечного Тревиса отправили в обиталище проклятых!

Я ворвалась в амбар. Тревис держал броненосца на руках. Я заорала так, что лошади в конюшне рядом вздрогнули, а кошки вообще разбежались.

— Брось его! Брось сейчас же!

Тревис недоумевающе уставился на меня.

Я протянула руку к броненосцу и тут же отдернула — не хватало еще и мне его трогать.

— Положи его, пожалуйста, дедушка сказал, что они переносят заразу.

Я ухватила броненосца через фартук — все-таки защита — и поставила на землю.

— Перестань, — запротестовал Тревис, — ему же больно. Какая еще зараза, он здоров.

Он наклонился, чтобы поднять Носика.

— Проказа, — выдохнула я.

— Что? — брат так и застыл.

— Дедушка говорит, они переносят проказу. Если ты заразишься, будешь жить в колонии и больше никогда не увидишь никого из нас.

Тревис побледнел и сделал шаг назад.

Носик обнюхивал подвернувшийся клочок сена, а мы смотрели на него, как на неразорвавшуюся бомбу. Я похлопала брата по руке.

— Не унывай. Может, Носик как раз здоров.

Тревиса била дрожь. Носик бродил по амбару и что-то вынюхивал.

— Пойди помой руки.

Брат сделал большие глаза.

— А это поможет?

— Ну конечно! — соврала я с уверенным видом.

Понятия не имею, но на всякий случай…

Мы бросились к лошадиной поилке. Я изо всех сил качала насос, а Тревис, стуча зубами, яростно оттирал руки.

Мы едва успели увидеть, как Носик скрывается в кустах на границе участка. Он всегда казался мне абсолютно равнодушным ко всему на свете. Интересно, как броненосцы вообще выживают? Я мысленно сравнивала Носика с Аяксом, папиной премированной охотничьей собакой. Любопытный пес постоянно держит под контролем территорию вокруг дома, поднимает тревогу из-за любого шороха, может учуять самый слабый запах. Такая бдительность работает на тонко настроенный механизм выживания. А вот Носику этого не хватает.

Вопрос для Дневника: может быть, Носик такой невозмутимый, потому что у него есть защитная броня? Если ты носишь на спине панцирь и можешь в любой момент спрятаться, зачем тебе обращать внимание на обстановку? Наверно, поэтому он глух и слеп к тем, кто вокруг. Или броненосцы вполне приспособлены к своему миру, просто мы, люди, к этому миру не относимся?

В сгущающихся сумерках смотрели мы Носику вслед. Тревис печально махал рукой.

— Прощай, Носик. Или Броня. Ты был моим любимым броненосцем. Надеюсь, ты не заболеешь.

Носик (или Броня) остался верен себе и нас проигнорировал.

Всю следующую неделю Тревис старательно мыл руки. Мама это заметила и обрадовалась.

— Наконец-то хоть один из моих сыновей понял, как важна гигиена, — заявила она. — Чему мы этим обязаны?