Удивительный хамелеон (Рассказы) - [37]

— Он знает, что я могла бы изменить всю его жизнь, — говорила Мю. — Он знает, что между нами есть что-то особенное. Стоит нам оказаться в одной комнате, возникает электрический разряд. Такой сильный, что прямо искры летят.

— Ты по-прежнему не можешь до него дозвониться? — спросила Марика.

— Нет, — призналась девочка. — Но так бывало и раньше. Иногда я охотилась за ним неделями. Но если мы окажемся наедине, я уверена, он сдастся.

Марика не знала, что на нее нашло, но она не удержалась и спросила:

— Неужели тебе не надоело?

Глаза Мю вспыхнули настоящим гневом. Да, была в ней сила, такая сила, которая способна своротить горы.

— Неужели ты никогда не была по-настоящему влюблена?! — воскликнула Мю. — В мужчину, у которого есть другая?

В ее интонации звучало обвинение: «У тебя есть все. Но сердца-то у тебя нет».

«Эх ты, девочка моя, видела бы ты мое сердце, все израненное и кровоточащее, — сказала про себя Марика словами героини мелодрамы. — Мое святое сердце, конечно, так же исправно вырабатывает любовь, как и твое. Чье сердце больше, крошка? Давай положим их на весы и посмотрим».

Но вслух она сказала только:

— В конце концов выдыхаешься. И тогда приходится искать какой-то выход.

— Какой еще выход? — прошипела девочка. — Может быть, начать плести кружева или еще чего-нибудь?

«Нет, так дело не пойдет, — подумала Марика. — Никудышный психолог Марика Вальберг сунула свой длинный нос в чужие дела. Не для того мы встречались. Мы должны были заняться фотосъемкой. А теперь едва ли можно даже заикнуться об этом».

— Я только хотела сказать, что хорошо, когда есть что-то еще, осторожно начала она. — Так, чтобы в твоей жизни был уголок, который принадлежит только тебе самой.

— Ага, значит, поэтому ты занимаешься фотографией? — спросила Мю.

— Ну, это слишком уж прямолинейно, — ответила Марика.

— Ты пытаешься таким образом убить время, пока твой парень так долго находится в отъезде, — предположила Мю.

«Только не втягивай сюда Педера, — подумала Марика. — У меня нет ни малейшего желания обсуждать его с тобой».

— Для меня любовь — это совсем другое, — продолжала Мю. — Это плохо, если в тебе есть такой уголок, куда любовь не проникает.

«Пора остановиться», — подумала Марика.

— Слушай, Мю, — сказала она. — Прошу прощения, если я вмешиваюсь в дела, которые меня не касаются. У меня дурацкая привычка навязывать другим свои решения. Я же не знаю, каково быть тобой. Но и ты не знаешь, каково быть мной.

«Одни штампы, — подумала она. — Опять заговорил психолог».

Мю взглянула на Марику, лицо девочки вновь обрело свое покорное выражение.

— Ты права, — сказала она. — Мы с тобой едва знакомы.

Они доели остатки салата. Марика отрезала ломтик хлеба, которым ее угощала Мю, а Мю отрезала ломтик от того, что принесла Марика.

Марика украдкой посмотрела на часы.

— Не можешь позволить себе расслабиться? — участливо спросила Мю. Наверное, иногда такая работа — это очень большой стресс.

— Мне хорошо работается при стрессе, — сказала Марика.

И тут наконец она без обиняков выложила свое предложение насчет фотосъемок.

Может быть, идея слишком прозрачная, да и романтичная, оправдывалась Марика, но все будет зависеть от общего настроения, от выражения лица натурщицы.

Она представляла себе это так: женщина лежит на голой мерзлой земле, возможно, на поле. Часть ее тела запеленута белым полотном, как саваном. Сначала — только неподвижное белое лицо с закрытыми глазами, как маска смерти. Волосы, разметавшиеся по глинистой земле, может быть, снежинки. И вот постепенно она пробуждается, кадр за кадром; проводит руками по лицу и наконец садится, смеется, мчится по полю, исступленно танцует, а саван развевается вокруг тела.

Снимать надо как можно скорее, поскольку земля сейчас голая и мерзлая, а снега не слишком много. В любое время может начаться оттепель или, наоборот, наметет сугробов.

Они могли бы поехать в загородный домик, где Марике разрешили пожить.

Мю изумленно уставилась на нее.

— Так можно закоченеть! — возмущенно воскликнула она.

— Ничего подобного. Я вырежу подстилку из пенки, которую мы частично засыплем землей, можем взять с собой вентилятор с подогревом. Или разжечь костер. Пока я буду фотографировать только твое лицо, ты можешь лежать в пуховом спальнике.

Девочка недоверчиво посмотрела на Марику, иронически усмехнувшись уголком рта.

— Если получатся хорошие фотографии, ты сможешь увидеть их на выставке, — добавила Марика почти с мольбой.

Мю села в кресло и задумалась. Она снова взглянула на Марику так, словно та была диковинным цирковым зверем.

— Неужели нельзя иначе показать, какая ты крутая? — сказала она наконец. — Так, чтобы не простудиться?

Марика засмеялась:

— По-твоему, все это глупо.

Мю улыбнулась:

— Послушай, а может, слегка надуманно?

— Искусство может быть слегка надуманным, — согласилась Марика.

— Я знаю, — сказала Мю.

— Мы поедем туда на выходные, — сказала Марика. — Там красиво. Будем жарить колбасу на костре, и все такое.

— На все выходные я уехать не могу, — сказала Мю. — Вдруг он позвонит.

* * *

Марика вышла на серую улицу, довольная своими достижениями: в конце концов Мю позволила себя уговорить. Они поедут за город на выходные.