Удивительные истории - [76]

Доктор пододвинул стул к столу и с нетерпением стал листать страницы дневника, пока мы наблюдали за тварью в банке. Существо постепенно меняло цвет, становясь прозрачным. Оно словно ожило и теперь забилось в стеклянной тюрьме, меняя формы. Оно то сжималось в шар, то растягивалось, становясь вытянутым и плоским.

— Бенни умер в ночь на двадцать третье сентября, точнее утром, не так ли, шеф? — спросил доктор.

— Восемь утра. А что?

— Тогда этот дневник подтверждает слова мисс Таунсенд. Вот запись профессора.

23 сентября, около полуночи.

Эврика!

У меня получилось. Я поместил крошечные капли синтетической плазмы на смотровое стекло сегодня вечером, как делал тысячу раз раньше, и покрыл слабым, стерильным раствором желатина.

Смотрел полчаса, но ничего не произошло, пока вдруг, не заметил крошечное черное пятно, формирующееся в центре. Не успело это пятно стать хорошо различимым, как синтеплазма начала передвигаться, словно в поисках пищи. Очевидно, что она не может существовать на желатине.

Мое существо напоминает простейших, но растет гораздо быстрее. Оно хищник, и теперь я знаю, чем кормить его…

— Описание длинное и подробное, поэтому не стану читать его целиком, — продолжил доктор Дорп. — Достаточно знать, что профессор обнаружил, что его синтетически созданное существо, не будет есть ничего, кроме живых существ. Он скормил ему так много микроскопических животных на второй день, что оно выросло до размера, видимого невооруженным глазом. Затем он кормил его комарами, мухами, жуками и мышами, когда тварь стала настолько велика, он был вынужден переложить её из небольшой фарфоровой кюветы, в которой держал в бак.

Тварь росла с удивительной скоростью. Ее рост, казалось, ограничивается только количеством живых существ, которых она может пожрать. Его жертвы были брошены в бак живыми и были быстро убиты чудовищем. Профессор заметил, что оно становилось вялым при переваривании пищи, но двигалось с кошачьей быстротой, когда было голодно. Хотя существо не имело глаз, оно казалось ощущало присутствие пищи, втягивало ложноножки и хватало животных из рук профессора.

Накануне своей гибели профессор привел двух мастифов в лабораторию. Едва закрылись двери лаборатории, чудовище из бака убило и сожрало двух больших собак менее чем за полчаса, а затем вернулось в бак, переваривать свою еду. На этом заканчивался письменный отчет о приключениях профессора с мерзкой тварью. Белые кости на полу лаборатории являются немым свидетельством того, что произошло дальше.

Когда доктор закончил пересказ дневника, наступил момент благоговейного молчания. Его взгляд упал на существо в стеклянной банке.

— Что вы собираетесь с ним делать? — спросил я.

— Ну… — протянул Мак Гроуи. Забрав банку, он направился в сторону подвала. — Я покажу вам. — Вместе с нами полицейский спустился в котельную. Он открыл топку печи и бросил банку на раскаленные угли.

Тварь начала корчиться от невыносимого жара. Вдруг странное преображение охватило сгусток бесформенной протоплазмы. Раздувшись, он на несколько мгновений, показавшихся мне бесконечными, превратился в карикатурное подобие человеческой головы. И у этой головы было лицо! Лицо, а точнее, мерзкая харя с выпученными, пылающими ненавистью глазами и жутким оскалом клыков! Через несколько секунд тварь обратилась в горстку золы, но эти секунды показались нам кошмарной вечностью.

Доктор Дорп внезапно с грохотом захлопнул топку.

— Это лицо, — воскликнул я. — Вы видели его?

— Странное искажение протоплазмы, под воздействием внутренних газов, — ответил он.

Шеф Мак Гроу, казалось, был возмущен. Он достал длинную черную сигару из своего кармана и минуту нервно курил.

— Искажение, мать вашу! — пробормотал он. — Это было лицо Свободного Бенни!

Секреты доктора Хэкенсоу: маленькие изобретения

Клемент Физандье

У доктора Хэкенсоу много тайн, но большинство наших читателей не делает тайну из факта, что они ценят и любят доктора. У автора есть умение — или возможно мы должны назвать это «мастерством» — при помощи доктора представить самые экстраординарные, замечательные вещи в такой манере, чтобы заставить их казаться и вероятными, и возможными. В этом рассказе гениальный изобретатель объясняет нам некоторые из его сравнительно простых изобретений, представляя нашему вниманию машину, которая может консервировать хлеб, и другую — чтобы печатать с голоса и даже переводить с языка на язык, машину-судью и иные полезные машины. Тем не менее, изобретатель неудовлетворен, он всегда идет вперед, изыскивая новые пути. Обычно он преуспевает. Вот пища для размышлений и экспериментов, даже если история шутливо рассказана. Этот рассказ полон интересных и новых идей.

Хьюго Гернсбек

— Что вы там делаете, папаша? — спросила Пеп Перкинс, влетев в святая святых доктора Хэкенсоу и обнаружив его деловито работающим над странно выглядящей машиной.

Доктор ухмыльнулся.

— Вот решил потратить пять минут на раздачу пяти тысяч автографов пяти тысячам заурядностей, что рождаются каждую минуту.

— И что это за странная машина?

— Это, Пеп, одно из моих незначительных изобретений, небольшое устройство, разработанное, чтобы экономить время авторов, кинозвезд, и других знаменитостей. Как вы видите, машина — сама простота. Она состоит из ста шариковых ручек, связанных в десяти рядах по десять ручек каждый, соединенных в одну структуру. Я пишу свой автограф дополнительной ручкой, так сказать основной ручкой, которая присоединена к структуре, таким образом, заставляя каждую из других ручек сделать те же самые движения. Написав мое имя однажды, основной ручкой на листе картона на столе, я получаю сто подписей на картоне, который тогда разрезается машиной на сто отдельных визитных карточек, каждая с моим автографом. Я могу таким образом написать тысячу автографов за время, которое у другого человека ушло бы, чтобы написать десять. Я могу добавить… — продолжал доктор, хихикая. — С помощью этой машины я обрел несколько друзей среди актеров и других знаменитостей, и даже среди бизнесменов и правительственных чиновников, у которых есть многочисленные документы, чтобы подписать. Я подарил им по одной из этих машин. Многие из этих людей настолько благодарны, что желали бы сделать что-нибудь для меня.