Удивительная история освоения Земли - [22]
Позднее выяснилось, что меланезийские и микронезийские наречия опять-таки большей частью восходят к малайскому. И что уже совсем поразительно, коренное население острова Мадагаскар тоже говорит на языке, родственном языкам Индонезии и Океании, хотя от Юго-Восточной Азии его отделяют тысячи километров Индийского океана, а от берегов Африки, где отмечены принципиально иные языковые семьи, – только узкий Мозамбикский пролив. Подобная лингвистическая и культурная гомогенность настоятельно требует внятного истолкования, равно как и сам факт обитаемости почти всех тихоокеанских островов. Европейцы исследовали Океанию на протяжении 300 лет – с XVI по XVIII столетие – и практически всюду находили людей, живших будто в каменном веке, но которые тем не менее были искусными земледельцами и блестящими мореходами. Каким таким чудом примитивные аборигены, не знавшие металлов, гончарного мастерства и ткачества, сумели заселить крохотные бесчисленные острова, разделенные тысячекилометровыми водными пространствами?
В гипотезах недостатка не было. Географ и филолог А. М. Кондратов пишет, что полинезийцев «одно время считали потомками таинственной “белой расы”, то ли неведомо откуда появившейся сначала в Южной Америке, а затем и в Полинезии, то ли пришедшей из Европы, то ли возникшей на “континенте Му” – тихоокеанском собрате легендарной Атлантиды». Однако довольно скоро выяснилось, что к европеоидам они не имеют ровным счетом никакого отношения, а являются особой ветвью южных монголоидов, о чем говорят их высокий рост, длинные прямые или волнистые волосы и светло-корич невый или желто-оливковый цвет кожи. Дюмон-Дюрвиль полагал, что в центре Тихого океана некогда существовал огромный материк Пацифида, канувший в морскую пучину, а острова Меланезии и Полинезии есть не что иное, как осколки горных цепей утонувшего континента. Полинезийцев и меланезийцев он объявил деградировавшими потомками носителей высокой цивилизации Пацифиды. Излишне говорить, что современная наука начисто опровергает существование в недавнем геологическом прошлом материка или крупного архипелага в центральной части Тихого океана, да и гипотеза автохтонного происхождения океанийцев не выдерживает самой элементарной критики. (Автохтоны – от греческого autos «сам» и chthonos «земля» – первоначальное, исконное, не пришлое население страны.) Во всяком случае, у специалистов она явно не в чести.
Но если народы Океании – не автохтоны, а переселенцы, то следует признать, что именно они впервые в истории вышли на просторы Великого океана и заселили его бесчисленные острова. Люди, не имевшие понятия о железных инструментах и простейшем навигационном оборудовании, сотворили настоящее чудо, перед которым бледнеют не только подвиги норманнов в Северной Атлантике, но и трансокеанские плавания европейцев несколько столетий спустя. Мы не сильно погрешим против истины, если скажем, что предки островитян были самыми выдающимися мореходами нашей планеты, ибо каботажные плавания в Тихом океане исключаются по определению. Чтобы преодолеть сотни и тысячи миль, разделяющие соседние архипелаги, нужно решиться на отчаянный шаг – выйти в открытое море, навсегда оставив берег (португальские капитаны, например, даже в XV веке старались не терять землю из вида). Откуда же пришли эти бесстрашные морские номады? Они слагали песни о вечно убегающем горизонте.
Эту песню записал выдающийся этнограф и блистательный знаток полинезийской культуры Те Ранги Хироа (Питер Бак), ирландец по отцу и маориец по матери, одним из первых реконструировавший пути заселения Океании. Об этом – его замечательная книга «Мореплаватели солнечного восхода».
Те Ранги Хироа (Питер Бак)
Доброжелательные полинезийцы совершенно очаровали европейских путешественников. Особенно хороши были женщины, обходившиеся минимумом одежды и готовые дарить любовь первому встречному. Удивительная свобода нравов, пышная тропическая растительность под лучами щедрого южного солнца и ощущение вечного праздника оживляли в памяти миф об утраченном земном рае или благословенной Аркадии – вымышленной патриархальной стране, где реки текут молоком и медом. Вот, например, какие восторженные строки посвятил острову Таити один из участников экспедиции французского мореплавателя Луи Бугенвиля.
Остров показался мне таким, что я сразу назвал его «Утопия», тем самым именем, которое дал Томас Мор своей идеальной республике. Название, мною выбранное, подходит стране, возможно единственной на всей Земле, где люди живут, не зная ни пороков, ни предрассудков, ни забот, ни внутренних раздоров.
