Удар шпаги - [26]

«Вот к чему привели все мои хитроумные идеи», — думал я, останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Вместо солидного вознаграждения, вместо славы и почета я превратился в запыхавшегося беглеца, возможно будущего изгнанника, если и вовсе не покойника; однако, подумав о последней возможности, я потуже затянул пояс и снова бросился бежать, благодаря Господа за то, что при мне моя добрая шпага и знание хитрого приема де Кьюзака.

Не прошло и часу с момента моего поспешного бегства из тупика Черных Братьев, как я уже стоял перед дверью маленькой таверны возле верфи в Лейте. По вполне понятным причинам мне не хотелось опять возвращаться в «Деревянную Руку», где все напоминало бы о вчерашних трагических событиях и где меня слишком хорошо знали; здесь же всего несколько случайных прохожих остановились и поглядели мне вслед — то ли потому, что я приобрел громкую славу после убийства де Папильона, то ли из-за моей необычной фигуры, — не могу сказать, но выяснять этот вопрос мне было некогда да и ни к чему.

Я надеялся найти в таверне кого-нибудь из моряков, с кем можно было бы договориться о небольшом путешествии подальше от здешних мест, а о возможности попасть в очередную драку я и не думал. Поэтому я храбро толкнул дверь и шагнул через порог; при моем появлении я заметил, как хозяин за стойкой выпрямился и замер, пристально уставившись на меня, из чего я сделал заключение, что слух о моей схватке с французом уже распространился среди прибрежных кабаков.

За столом сидели двое мужчин, подобных которым мне до сих пор не доводилось видеть. Одежда выдавала в них моряков, но была более яркой и живописной и сидела на них с какой-то щеголеватой небрежностью. На ногах у них были высокие сапоги с широкими болтающимися голенищами.

У одного из них, плотного коренастого крепыша с густой черной бородой, висела на груди боцманская дудка на цепочке; второй был чрезвычайно толст, круглолиц и гладко выбрит, за исключением клочка редких светлых волос, торчавших над его двойным подбородком. Когда я вошел, чернобородый первым заметил меня.

— Иеремия! — заорал он во всю глотку. — Это еще что такое?

— Вы ошиблись, сэр, — сказал я, — но только самую малость: меня зовут Джереми.

— Шутник! — воскликнул чернобородый. — Шутник, клянусь святым Христофором Колумбом! Что это за фигура, Фил? Можешь определить?

— По-моему, квадрат, — ответил другой каким-то странным писклявым голосом. — Квадрат, но с придатками.

— Похоже, с касательными[28], — добавил бородач.

— Нет-нет — разве ты не знаешь, что касательные бывают только у окружности, тогда как…

— К черту всю эту дурацкую чепуху! — воскликнул чернобородый. — Касательные или некасательные, квадрат, окружность или спутанный буксирный канат — вы должны выпить с нами, сэр!

— Это, — возразил я, — зависит от того, что вы пьете.

— Разборчивый малый, я вижу, — сказал бородач. — Впрочем, я и сам не знаю, что мы пьем, да и не забочусь особенно. Вино как вино и глотку смачивает изрядно — чего еще нужно? — И он налил мне полный бокал из стоявшей рядом с ним фляги.

Не желая ударить лицом в грязь, я единым духом осушил бокал; мне показалось, будто в нем был налит жидкий огонь, поскольку до сих пор я и понятия не имел, что такое чистейший ром.

— Ну? — спросил бородач. — Как тебе понравилось наше вино?

— Превосходное! — прохрипел я, с трудом переводя дух и стараясь удержать выступившие на глаза слезы.

Оба моряка закатились от хохота.

— Молодец! — сказал чернобородый. — Будь у тебя столько же силенок, сколько выдержки, я бы взял тебя к себе, потому что ты, парень, пришелся мне по сердцу!

Поняв, что передо мной открывается возможность выбраться из всех моих трудностей, а может быть, и из самого Лейта, я невозмутимо заметил:

— Сила еще не самое главное, джентльмены; но, может быть, вы сумеете повторить такой фокус?

С этими словами я взялся обеими руками за край стола и, поднатужившись, приподнял его перед собой вместе со всем, что на нем стояло.

— Иеремия! — изумленно воскликнул чернобородый.

— Quod est demonstrandum[29], — пропищал второй.

— Послушай, — спросил бородач, — а со своим свиноколом ты тоже умеешь управляться? — и он указал на мою шпагу.

— Управляться? — вмешался трактирщик, глазевший на меня с широко раскрытым ртом. — Да ведь это же тот парень, что прикончил французского забияку, о котором я вам рассказывал!

— Черт побери! — стукнул кулаком по столу бородач. — Неужели правда? Тогда слушай: я — капитан Хью Дизарт, честный негоциант и судовладелец; вот он — Фил Бартлоу, самый достойный и, если угодно, самый толстый из всех штурманов, когда-либо топтавших палубу судна. У нас отличная галера, готовая к отплытию, и добрые веселые ребята в команде. Как насчет того, чтобы присоединиться к нам?

В голове у меня шумело и кружилось от выпитого рома, но я старался держаться изо всех сил.

— Я умею управляться с парусным ялом, — сказал я в ответ, — но ничего не смыслю в больших судах.

— И не научишься, пока не поплаваешь на них, — сказал человек, назвавшийся Дизартом. — А вот Фил сможет помочь тебе постичь все, начиная от понятия, что такое окружность, до умения ходить по реям с закрытыми глазами! — И он с довольным видом громко захохотал.