Удар по казино. Реальная история о шести студентах, которые обыграли Лас-Вегас на миллионы долларов. - [54]

Был четверг, ночь, и я сидел возле черной стены, всего в нескольких «тронах» от входа с колоннами, ведущего в «императорские покои», — темный альков, который служил здесь VIP-зоной. Как обычно, в это время года «КХ2» был заполнен — по приблизительным подсчетам, двумястами мужчинами разного возраста, которые бродили по двум соединяющимся залам в поисках свободного места. Через это скопление тестостерона курсировали сто пятьдесят женщин, одетых в бикини, нижнее белье, набедренные повязки и неописуемые наряды, смахивающие на шарфики. Женщины являли собой многонациональное смешение физиологий: от хирургически увеличенных светловолосых бомб до хрупких гейш из юго-восточной Азии. Большинству танцовщиц было чуть свыше двадцати лет, но встречалось немало таких, которые не дотягивали до девятнадцати. Сами по себе танцовщицы (хотя и исключительной наружности) были не главной приманкой «КХ2»: всех манил сюда особый стиль танца на коленях у клиента. Более точное определение дал вышибала при входе: «Обжиманцы в стиле Вегаса».

А теперь посетители по обе стороны от меня были заняты разглядыванием вблизи прелестей «КХ2». Справа от меня гибкая славянка с коротко остриженными волосами и задорными круглыми грудями, в черных кожаных ремешках охватила ногами талию моего соседа. Она взяла его голову в ладони, терлась грудями о его щеки, а нижняя часть ее тела подпрыгивала на его промежности. Слева японская девушка, выкрашенная в блондинку, в шелковом кимоно (с вырезом, который открывал действительно впечатляющие достижения структурной инженерии млекопитания) полностью перевернулась, сделав эротическую стойку на руках, достойную последующих Олимпийских Игр. Ладони уперты в пол, тело извивается, как пьяная змея. Между ляжек зажато обезумевшее лицо риэлтора средних лет откуда-то со Среднего Запада. Эти две танцовщицы были не исключением, а правилом. В некоторых темных углах сплетенные тела источали такую массу либидо, что я опасался, как бы меня не арестовали за подглядывание. Это была сторона Вегаса, которая делала его самым популярным за всю историю человечества местом холостяцких вечеринок, оазисом сексуальной свободы, где на одном конце спектра были шоу-девочки без лифчиков, выступавшие в главных казино на Стрипе, а на другом — публичные дома за городской чертой Вегаса. Проституция не была узаконена в Лас-Вегасе, и надо ехать сорок минут, чтобы легально соприкоснуться с древнейшей профессией. Однако многим было достаточно посетить «КХ2».

Я изо всех сил старался не смотреть на японскую гимнастку и русский отбойный молоток. И тут прямо передо мной возникла высокая блондинка в черной шелковой сорочке. Она положила руки на бедра, выставила вперед огромный бюст и одарила меня капризной улыбкой. «Похоже, тебе нужна компания», — сказала она.

Я было заикнулся, что жду тут одного человека, но она рухнула мне на колени. Ее духи подавляли — смесь цветов и цитрусовых. Ее груди зажали мою голову, как две подушки. Она наклонилась ко мне и произнесла на ухо: «Я — Апрель. Кевин Льюис сказал, что тебе нужно интервью для какой-то книжки».

Я в удивлении поднял брови. По описанию Кевина, я должен был встретиться в условленном месте с кем-то постарше. На вид Апрель была не старше двадцати пяти. Большие голубые глаза и гладкое девичье лицо. Она не была закоренелой охотницей за мужчинами, которую я мог бы себе представить, если бы не знал ее личную историю. Последние шесть лет она работала экзотической танцовщицей в Вегасе, сначала в «Парадизе», а теперь, когда для стриптизерок перезрела, — в «КХ2». Значительную часть времени она также работала в дорогом эскорте, нанимаясь к разным хозяевам в роскошных казино на Стрипе. Иными словами, была еще одним призом для крупных игроков, наряду с шампанским, бифштексом из вырезки и президентским номером.

Я представился и спросил, можем ли мы поговорить где-нибудь в спокойной обстановке. Апрель улыбнулась, взяла меня за руку и повела к входу в «императорские покои». У меня и в мыслях не было ничего такого, но Апрель не оставляла шанса на возражения. Она не была внешне жесткой, но четко знала правила игры.

Час ее времени обошелся мне в триста долларов плюс двадцатка чаевых вышибале за отдельный диван в конце темного алькова. Официантка в тесном лифе принесла нам шампанское и два фужера. Апрель ждала, пока я их наполню. Пока я возился с бутылкой, она отстегнула сзади бретельки своего лифа.

«Погоди, — сказал я, — это необязательно, я тут только чтобы поговорить».

«Ну, разумеется, — она рассмеялась, поскольку слышала такое много-много раз. — Расслабься, я просто хочу, чтобы мы не выделялись из толпы. Тут строгие правила против запанибратского общения с клиентами. Ты же не хочешь, чтобы у меня были проблемы, так ведь?»

Сорочки на ней больше не было.

«Значит, как ты познакомилась с Кевином?» — спросил я, стараясь смотреть на шампанское. Я, собственно, знал ответ на свой вопрос (Кевин рассказал мне все очень подробно), но я хотел услышать это от нее самой.

«Я подобрала его в „Хард-Рок“, — сказала она просто. Потом улыбнулась. — Он сидел за столом для больших ставок в „Пикок-Лаундж“. Стопка его малиновых фишек доходила ему почти до подбородка. Шумный, противный, он заливал сукно спиртным. Еще один придурок, соривший деньгами».