Удар! Ещё удар!.. - [24]
И Шаров, словно подхлестнутый, мчится еще быстрей. А Валерка, опомнившись, виновато глядит на пробегающего мимо Вакулина, которому он изменил в решительный момент, и, чуть не плача, прижимается к отцу.
— Ничего, Валерка, ничего, — шепчет тренер, поглаживая сына по голове. — Все правильно. Будет рекорд!
И вот снова гремят и ликуют трибуны. Забег окончен. Репродукторы вновь оживают и разносят по всему полю радостный голос диктора:
— Победитель забега, новый чемпион страны Леонид Шаров показал отличное время. Им установлен новый рекорд Советского Союза, на две и две десятых секунды лучше прежнего.
Через зеленое футбольное поле бежит маленькая девочка в белой блузке с красным галстуком. На голове ее — большой бант, похожий на пропеллер. Обеими руками она прижимает к груди огромный тяжелый букет.
Девочка торопится, быстро-быстро мелькают ее загорелые ноги, а поле кажется бесконечным.
Пионерка подбегает к Шарову и, еле переводя дыхание, вручает ему цветы. Шаров берет их, но вдруг задумывается и решительно делит огромный букет на две равные части.
Затем он так же решительно протягивает половину букета Вакулину.
— Правильно! Молодец! — кричат болельщики.
АНДРЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ
Самым приметным человеком в лагере «Севкабель» был, конечно, Андрей Григорьевич, физрук.
Высокий, дочерна загорелый, с мощными плечами и тонкой талией, расхаживал он по лагерю в красных трусах и белой майке и среди пожилых, утомленных, издерганных учительниц, ставших на лето воспитателями, казался ожившим античным богом. Богом силы и мужества.
Мальчишки в нем души не чаяли: еще бы! Плавал он, как дельфин. Нырнет и полреки под водой протянет. А то ляжет на спину, в руки — книгу, плывет и читает. Может так хоть полчаса плавать. Страниц двадцать отмахает.
Когда он подходил к перекладине, весь лагерь сбегался, а повариха тетя Шура, толстая, распаренная, на своих, как тумбы, ножках, вылезала из своей кухни. Какие фигуры он крутил! Тело его то выпрямлялось резко, как стальной клинок, то сворачивалось в комок, то вновь летало, мощно и свободно, вокруг металлической палки.
Но главное — это, конечно, футбол. Сам он владел мячом, как жонглер. Мяч вился вокруг его ноги, вскакивал ему на голову, прыгал десять или двадцать раз на лбу, плавно перекатывался на затылок, на шею, на плечо, опять соскакивал на ногу. На левую, на правую, снова на левую, и опять — на голову. Казалось, какой-то невидимой, но прочной нитью мяч накрепко привязан к Андрею Григорьевичу.
И ребят Андрей Григорьевич сделал заядлыми футболистами. Мальчишки и раньше, конечно, любили погонять мяч. Но Андрей Григорьевич быстро организовал настоящую команду. Наладил ежедневные тренировки. И даже форму достал: зеленые футболки с поперечной красной полосой на груди и черные трусы.
Вскоре команда «Севкабель» так сыгралась — ни один соседний пионерлагерь не мог устоять.
В тот день, о котором пойдет рассказ, в лагере «Севкабель» с самого утра царило праздничное оживление. Так обычно бывает в воскресенье, когда ждут родителей. Но сегодня была среда. Объяснялось все просто: нынче предстоял футбольный матч «Севкабель» — «Торфяник».
Из всех лагерей только торфяники еще пытались как-то сопротивляться футболистам «Севкабеля».
Они встречались уже два раза. Обе игры, правда, выиграл «Севкабель», но каждый раз с перевесом всего в один гол. Вот потому-то так важен был нынешний матч. Торфяники утверждали, что проиграли случайно и сегодня возьмут реванш. А севкабелевцы хотели обязательно выиграть с крупным счетом, чтобы доказать раз и навсегда свое неоспоримое превосходство.
Еще утром, на линейке, начальник лагеря «Севкабель» пожелал успеха своим футболистам и разрешил вместе с игроками пойти в лагерь торфяников болельщикам. Список болельщиков составлялся всегда заранее; попасть в него считалось большой удачей. Во-первых, посмотришь игру, досыта напереживаешься за своих; во-вторых, прогулка через весь поселок. И в-третьих, дорога идет мимо станции, там можно купить мороженое.
Начальник лагеря всегда использовал матч в воспитательных целях. Вот и сегодня: из списка болельщиков он вычеркнул Хижняка и Вострякова — за то, что вчера, после отбоя, завернувшись в простыни, пугали девочек, и Михлина с Торковичем — за дуэль на подушках.
После полдника игроки и болельщики двинулись в путь.
Андрей Григорьевич в белых брюках и белой майке шагал, окруженный ребятами. Рядом с физруком шли Боря Ганелян и Витя Мальков — лучшие футболисты «Севка-беля». Боря был центрфорвардом, а Витя — левым краем.
— Надо их сегодня так разделать, чтоб навсегда запомнили, — заявил Витя. — Четыре — один, не меньше!
— Зачем четыре? Почему четыре? — горячился Боря. — Пять! Или лучше: шесть — один!
Боря был очень азартным. И очень любил выигрывать. И обязательно с крупным счетом.
Андрей Григорьевич засмеялся, обнял мальчишек за плечи.
— Десять — ноль! — сказал он. — Устраивает?
Боря усмехнулся.
— А что?! — воскликнул Андрей Григорьевич. — Думаете, не бывает? Очень даже бывает! Я, например, помню один матч, правда, давнишний. Семнадцать — три! А играли, между прочим, мастера.
Потом разговор перескочил на борьбу (вчера передавали по телевизору чемпионат по самбо). Андрей Григорьевич рассказал, что раньше боролись до чистой победы, без ограничения времени. Схватка двух борцов иногда длилась много часов. Зрители уставали смотреть, уходили в ресторан обедать, некоторые уезжали домой — поспать после обеда, возвращались, а борцы все еще пыхтели на ковре. Были случаи, когда схватка продолжалась девять часов подряд! И даже больше!
