Удар американских Богов - [36]

Поразительное явление: в стране, где любая политическая позиция немедленно порождает оппозицию, исчезла эта спасительно постоянная бинарность.

Демократы и республиканцы нашли общую позицию — они вотируют новые военные расходы с целью продлить как можно дольше американское преобладание в мире. Политическая география обеих политических партий практически смыкается. И при президенте-демократе Клинтоне американцы искали «оборонительные рубежи» не на побережье двух омывающих Америку океанов, а в Сомали, Боснии, Колумбии, Восточной Азии. Окончание холодной войны усилило тенденцию американского руководства искать оптимальное военное решение максимально удаленно от американской территории. При президенте-республиканце Буше «проецирование силы» на дальние регионы стало ключевым выражением в американском подходе к своей безопасности в новом веке. Все звенья государственного аппарата США сошлись в том, что (словами П. Вулфовица) «проецирование силы должно оставаться наиболее предпочтительным способом использования американских войск»[123].

Во время своей предвыборной кампании 2000 г. губернатор Дж. Буш безоговорочно указал, что «наша нация оказалась на правильной стороне истории»[124]. По поводу вопроса о том, чтобы воспользоваться исключительно благоприятными открывшимися обстоятельствами у обеих главных партий не было особых противоречий — потому-то вопросы внешней политики не являли собой главного предмета спора во время борьбы за президентское кресло. При этом ни Гор, ни Буш не подвергали сомнению главную линию: воспользоваться историческим шансом. Победитель не подчеркивал различий в этом вопросе, а стремился их отвести на второй план. Губернатор Буш на пути в Белый дом отстаивал те же идеи, но несколько более вычурно, с трудом произнося вначале слово «империя»: «Америка никогда не была империей, — провозгласил Буш, выступая в Библиотеке Рональда Рейгана, и отдавая долг скорее пафосу, чем исторической точности. — Мы — единственная великая держава в истории, которая имела такую возможность, но отвергла ее — предпочтя величие мощи и справедливость славе». Но тут же Буш-мл. заявил, что «построение башни протекционизма и изоляции привело бы лишь к стагнации Америки и одичанию мира». Целью является «построение мира, формируемого американским мужеством, мощью и мудростью». Посредством столетия неустанной борьбы Соединенные Штаты пришли к триумфу «своего видения свободы и индивидуального достоинства — создаваемого свободным рынком, распространением информационной технологии, осуществляемых в мире свободной торговли». Главным вызовом Соединенным Штатам является использование их мощи для консолидации уже одержанной победы»[125].

Центральный организационный элемент

Поразительна «безнаказанность» работы этого органа, членов которого не нужно проводить через процедуру парламентских слушаний, но чьи решения влияют на судьбы внешнего мира.

При этом лицо, возглавляющее американский Совет национальной безопасности (скажем, бывшая недавно на этом посту Кондолиза Райс), бесспорно, было ближе к процессу принятия решений президента, чем любой из его коллег по кабинету в республиканской администрации). По ее собственному признанию, она проводила до шести-семи часов в день рядом с президентом. Более того, она как бы стала «неофициальным» членом семьи президента, проводя с этой семьей воскресные обеды, проводя отпуск вместе с этой семьей.

С этого поста «самый влиятельный человек мира» виден отчетливее всего. Вот как Кондолиза Райс оценивает своего босса: «Этот президент обладает стратегическим мышлением в большей мере, чем какой-либо другой президент, которого я видела. Время от времени что-нибудь в разведывательных оценках провоцирует его мыслительный процесс и подвигает на уточнение стратегического курса страны. Мы сидим и работаем над очередной проблемой, и вдруг он говорит: «Вы знаете, я сейчас подумал… ситуация в Китае…». Это нечто люди не понимают, говоря о президенте. Потому что, если вы не сидите рядом с ним в Овальном кабинет те, вам этого не увидеть. Я видела много такого в летней резиденции, в Кэмп-Дэвиде и в его ранчо в Техасе».

Мы видим, что с 2001 г. традиционный атлантический истеблишмент потерпел на внутриполитической арене поражение. Вперед вышли авантюристы. И полем приложения колоссальной энергии Соединенных Штатов стал регион Ближнего Востока.

Администрация Буша поворачивается к Ираку

В самом начале января 2001 г. новоизбранный вице-президент Чейни позвонил умеренному республиканцу — Уильяму Коэну, служившему в администрации Билла Клинтона министром обороны — с просьбой: «Нам нужно подготовить новоизбранного президента к серьезным действиям на Ближнем Востоке». Вице-президент имел в виду углубленные дискуссии «по поводу Афганистана, Ирака и другим целям в регионе».

Напомним, что Чейни был министром обороны в администрации отца нынешнего президента — Джорджа Буша-старшего в годы, включавшие в себя Войну в заливе в 1991 году. После окончания войны Соединенные Штаты, не двинувшись на Багдад, определили две запрещенные для полетов иракской авиации воздушные зоны — на севере и юге страны, закрыв для воздушных полетов 60 процентов иракской территории.