— Проклятый москаль! — возопила она. — Убийца, лайдак, вор!
Ненавижу тебя!
— Что случилось, моя ласточка? — спросил ошарашенный Митя.
— Ты напал на польских воинов подло, из засады! Они шли сюда освободить нас, а ты их перебил!
— Они шли в авангарде огромной французской армии, решившей разгромить Российскую империю. А я — русский солдат, обязанный ее защищать. Это был мой долг!
— Если бы ты поступил честно, помчался на улан с развернутым прапором и бился с ними грудь в грудь, я бы тебе рукоплескала! Но вы ударили им в спину и тем запятнали свою честь! Поляк никогда бы так не поступил. Поди прочь от меня, жалкий человек! Ржевский вскинул голову, хотел что-то сказать, но увидел, что его дева уподобилась кобыле, закусившей удила, и к любым доводам кроме кнута будет невосприимчива, покрутил сокрушенно головой, сказал «Эх, Каролина» и пошел действительно прочь.
Глава четвертая
Бои на неманских переправах
Пятнадцатого июня на левом берегу Немана, напротив гродненского моста, появились новые разъезды улан. По ним стали стрелять пушки, установленные казаками Платова на высоком правобережье, присоединились и штуцерники, в том числе от гусарских эскадронов.
Ржевский в этот раз стрелять не стал: не хотел сыпать дополнительную сольцу на раны Каролины Ржевуской. Гусары рвались в бой, но приказа все не было. А после обеда в административных зданиях губернаторства начались поспешные сборы, и вот уже обоз за обозом потянулись из города на восток, к Волковыску. Ночь прошла на нервах, но никто не решился на вылазки.
Шестнадцатого же на левобережье вышел еще пехотный польский полк, а также французская артиллерийская батарея, которая тотчас стала обстреливать казачьи пушки и весьма успешно. Гусары опять стали недоумевать: у Платова здесь 8 казачьих полков (более 4 тысяч бойцов) и у гусар почти 1,5 тысячи — неужто нам не смять этих зазнаек? Уж батарею-то можно захватить! Новосельцев в ответ на ропот своих удальцов, сказал сквозь зубы:
— У меня есть приказ обеспечить эвакуацию губернских чиновников, членов их семей, а также ценного российского имущества. При этом наступательные действия прямо запрещены, возможны только оборонительные! За гибель каждого гусара я буду отвечать лично… В итоге в ночь на 17-ое июня мост через Неман был подожжен, а утром гусарский полк снялся с лагеря и порысил из уже враждебного города Гродно по правобережью Немана. Следом двинулись и казаки Платова. Первые дни отступление О…кого полка проходило бесконтактно.
Гусары подошли к сельцу Мосты на Немане, намереваясь идти к Волковыску, но тут их перехватил фельдегерь от Багратиона и велел продолжать движение по правобережью до Николаева, куда повернула уже вся 2-я армия — согласно приказу Александра с подачи стратега Фуля.
Но через два дня у села Гончары их опять повернули: оказывается, корпус Даву перерезал дорогу Багратиону и уже нацелился на Минск.
Так что следовало теперь переправиться и идти в Новогрудок на соединение с основными силами армии. Долго ли конному полку в 1500 чел. (с обозом) переправиться по мосту длиной 100 м? Не меньше 2 часов, если мост узкий (в одну телегу) и старый да шаткий. А тут как на грех прискакал вестовой из арьегарда и сообщил о появлении разъездов противника — все тех же польских улан. Новосельцев тотчас вызвал ротмистров Епанчина и Корша и скомандовал:
— Обеспечить надежное прикрытие переправы! В бой желательно не вступать, но гнать улан от моста нещадно вы должны. В свою очередь Епанчин подозвал Ржевского и сказал:
— Раз уж вы сосредоточили у себя во взводе все трофейные карабины с прошлой стычки, то вам поляков прежде всего и отпугивать. Мы в случае чего налетим, но огонь вести вам.
— Тогда прошу передать нам и эскадронные мушкетоны, — заявил комвзвода. — Мои гусары к ним уже привычны.
— А рожа не треснет, поручик? — осклабился комэск. — Мушкетоны — оружие ближнего боя. Нам они тоже не помешают.
— Вы из них раз пальнете и за сабли схватитесь, а мы разобьемся на пары и будем пулять и перезаряжать…
— Вот карабины и перезаряжайте.
— У нас их всего десять…
— Зато они стреляют на 300 шагов. К тому же учтем ваш штуцер и бесчисленные пистолеты! Взвод Ржевского расположился в версте от переправы, в деревеньке домов на двадцать. Грозно приказав жителям не высовываться из домов, поручик расположил гусар попарно за банями, а их приученных лошадей положил рядом. По договоренности с ротмистром три других гусарских взвода должны были кружить впереди, перед лесом, из которого вела дорога к мосту. Эскадрон Корша расположился левее, прикрывая прибрежную дорогу через Ганцевичи. Вскоре из леса выскочил арьегардный взвод и пошел наметом к передовым гусарам Епанчина. А следом стали выскакивать уланские полуэскадронные колонны: одна, вторая, третья… Гусары разлетелись перед ними, охватывая со всех сторон, но мало их было в сравнении с поляками, втрое меньше. Да еще эти пики, смертельно опасные в открытом столкновении… Тем временем уланы построились в фигуру вроде свиньи и помчались в сторону деревни и переправы. Гусары кинулись на фланги этой свиньи и, подскакав, выстрелили из немногочисленных мушкетонов и личных пистолетов, после чего ринулись в стороны, уворачиваясь от пик разъяренных поляков. Головная же часть свиньи (полуэскадрон) продолжила свое движение.
