Удача близнецов - [78]

– Знаете же, город-то всё еще в особом статусе, приказано никого без документов не пускать, кто бы ни приехал… Ну и не выпускать тоже.

– Знаю, – кивнул Чампа. – Мы по делу к мэтрессе Паоле Росетти. Как бы нам ее увидеть?

– А она еще не вернулась с раскопок в ущелье Уильцин, – охотно поделился сведениями младший стражник. – Она же наша квартирантка, так что я знаю. Еще позавчера утром уехала. Вернется только завтра к завтраку.

– Понятно, – вздохнул Чампа. – Где бы у вас тут остановиться? Пристойная гостиница есть?

– Сеньор паладин, да какая тут гостиница, – развел руками старший стражник. – Людей сюда ездит мало, потому у нас только траттория есть, а вместо номеров при ней – два чулана с гамаками. Давайте лучше вот Пьетро вас проведет да и поселит у себя, дом у них большой, места хватит. Да и мэтрессу Росетти дожидаться там удобнее.

Паладинам ничего не оставалось кроме как согласиться.

Дом стражника Пьетро Кипактли действительно оказался большим, занимал три яруса и лепился к крутой скале. В нижнем ярусе была устроена лавка, где делали сладости и подавали шоколад с перцем и кофе, за ней – кухня и четыре жилые комнаты, в двух пристройках – камнерезная мастерская, где работали отец и старший брат Пьетро, и мыльня. На втором ярусе из трех комнат, куда вела наружная лестница, жила мэтресса Росетти, на третьем, из одной, но просторной комнаты, к которой прилегала широкая площадка-терраса с парапетом, поселили паладинов. Внутри было очень чисто, полы покрыты новыми циновками, две низкие широкие кровати – новыми тюфяками и одеялами. Помимо кроватей здесь еще были два больших деревянных сундука, стойка-вешалка, на стене висел вырезанный из красной яшмы акант с символами всех Пяти, и на низком столике между кроватями стоял простой глиняный светильник, заправленный свежим маслом. Невестка Пьетро, жена его старшего брата, завела гостей в комнату:

– Вот, сеньоры, устраивайтесь, если что еще нужно – не стесняйтесь. Уборная внизу, в пристройке под лестницей, умывальник там рядом. Мыльню вечером топим, после заката, но для вас сейчас сделаем. А после того пожалуйте на ужин. Перед сном из кухни не забудьте жаровни взять, а то у нас ночами холодно очень. И в сундуках приготовлены запасные одеяла и белье свежее.

– Спасибо, любезная, – поблагодарил ее Чампа. – С радостью воспользуемся и мыльней, и приглашением на ужин, и прочим. Да хранят вас боги, – он приложил пальцы ко лбу и поклонился. То же самое сделал и Стефано. Женщина в свою очередь поклонилась им, сложив ладони у груди, как было здесь принято. Щедрое гостеприимство у чаматланцев считалось добродетелью и богоугодным делом, и к хозяевам, принимающим гостей, следовало относиться с большим почтением. Это не касалось содержателей гостиниц и тратторий – те ведь получали плату.

Мыльня оказалась маленькой, устроенной по старинке. Посередине ее пылал очаг, обложенный крупными обтесанными кусками базальта, на них следовало лить воду. От пара было трудно дышать и здорово прошибало потом. Паладины сначала смыли дорожную пыль, потом пропарились хорошенько и, закутавшись в широкие хлопковые покрывала, покинули мыльню. Во дворе было прохладно, солнце уже село и сразу стало темно. Двор освещался маленьким светошариком, вставленным в фонарь с зерцалом. Горная гряда чернела на фоне звездного неба, и тонкий месяц поднимался над ней.

– Что-то я после этой парилки проголодался, – сказал Стефано. – Право слово, целую тотоле съел бы, наверное…

– Сейчас поужинаем, и, полагаю, неплохо. Кстати, будем уезжать – купим сладостей у хозяйки, из вежливости. Заодно посмотрим, хороши ли.

Ужин и верно оказался неплох. Подали огромную стопку тонких кукурузных лепешек, каждому поставили по миске бобов с соусом из мелких помидоров и перца халапеньо, на отдельных тарелках – приготовленные на пару тамалес, начиненные смесью киноа, мелко порубленного мяса тотоле (мартиниканской гигантской курицы) и кукурузных зерен. Принесли печеные бататы, политые кукурузным маслом с перцем, и печеное на углях мясо всё той же тотоле, к которому прилагался остро-сладкий соус из маракуйи, перца и помидоров. Запивали всё это чичей, про которую хозяйка сказала (видно, специально для Стефано), что она приготовлена «по-новому», на дрожжах. На десерт ели черную сапоту. Столовых приборов не было, так что всё пришлось есть руками. Впрочем, Стефано уже привык, что ложки, ножи и вилки здесь подают только в дорогих тратториях, и научился есть чаматланские блюда так же ловко, как это делали местные. Вот и сейчас он сначала воспользовался лепешками вместо ложек, уничтожая бобы, потом съел бататы, затем мясо, макая его в соус, а потом взялся за сапоту. Разломив ее пополам, вытряхнул в миску семечки, вывернул шкурку, снимая с нее шоколадную мякоть, и даже ухитрился почти не запачкать пальцы.

После такого сытного ужина очень захотелось спать, так что паладины не стали тянуть с этим и, поблагодарив хозяев за угощение, поднялись наверх, прихватив из кухни две глиняные жаровни, полные углей. Жаровни Чампа поставил в ногах кроватей, отодвинув циновки подальше.