Учитель вранья - [31]
– Она не умеет до миллиона, – ответил за сестру Тим. – Ни быстро, ни медленно.
– Тогда, может, ты за неё? Это разрешается. Хочешь – вслух, хочешь – про себя.
Тим начал считать. Сначала вслух, потом про себя…
И не успел он досчитать до семидесяти, как нечаянно заснул.
История третья. Поток
Письмо
Они проснулись одновременно и увидели, что лежат у себя в кроватях.
Было тихое-тихое утро. Можно было даже услышать, как раскрываются на солнце одуванчики. Пушистые, крупные, они с писком высовывались из зелёных мягких оболочек и рассыпались по траве, как цыплята.
Тим и Таська смотрели друг на друга и тёрли глаза. Что они подумали первым делом? Конечно, что им всё это приснилось.
Но тогда почему Таська лежала в постели одетая, в красном сарафанчике, причём поверх одеяла и ногами на подушке? Почему оба были в сандалиях на босу ногу? Ведь перед сном они, конечно, раздевались и уж тем более разувались?
Как разобраться, сон это был или всё-таки не сон? Если сон – могло бы им обоим присниться одно и то же? То есть сначала приснилось разное, а потом сны их встретились? Вот о чём подумали про себя оба одновременно. А вслух первая спросила Таська:
– Ты был там со мной?
– Где? – на всякий случай уточнил Тим.
– Там… Где кот Брысь в тапочках?
– Ага! – обрадовался Тим. – И Антон Петрович там был?
– Да. А Маленького Великана ты видел?
– Ещё бы! И Фонтана тоже?
– Тоже.
– Ну какой он?
– Такой добрый, уже немного старенький, в штанах в клеточку. Но вовсе не толстый. И на дудочке играл.
– Не на дудочке, а на скрипке, – поправил Тим. – И не играл, а просто её держал.
– И на дудочке тоже. Дудел и пел песню.
– Зачем ты опять врёшь? – не выдержал Тим. – Как он мог петь, если рот у него был занят дудочкой?
– Не знаю, – растерянно призналась Таська. – Но как-то у него получалось… А ты не видел?
– Нет.
– Значит, я после тебя там осталась, немного дальше посмотрела…
И снова оба замолкли. Где осталась? Что значит посмотрела? Сон это всё-таки был или не сон?
Тим подошёл к окну и выглянул во двор.
Там стояла тётя Лена и смотрела на погреб. Дверь погреба была закрыта.
Кто её закрыл, кто вернул всё на место? Неужели сама тётя Лена? Тогда она про что-то должна догадаться.
Или дверь так и стояла закрытой, тогда опять объяснение то же: всё остальное был сон, похожий на правду?..
– Тим, – позвала его с кровати Таська, – пойди сюда. Я хочу сказать тебе одну вещь, только не хочу, чтоб я сама это слышала.
Тим наклонил к ней ухо, она прикоснулась к нему губами. Но Тим тоже ничего не услышал, только почувствовал, что она губами как будто поцеловала ему ухо. Стало так тепло – и он почему-то смутился.
Вдруг он вспомнил слова Антона Петровича про письмо. Не посмотреть ли в почтовом ящике? Если там действительно будет письмо – значит, это всё-таки был не просто сон.
Он кинулся к двери.
Таська поняла без слов, что подумал её брат. А может, и не поняла, но побежала за ним во двор, к калитке, на которой висел почтовый ящик, стараясь, чтоб не увидела тётя Лена.
Вообще-то почту приносили позже, к обеду. Но на этот раз в ящике – хотите верьте, хотите нет – лежало письмо. На конверте с маркой и нарисованным самолётом было написано:
МЕСТНОЕ
Авиапочтой (чтоб быстрей пошло)
ПЕР. ПРЕДПОСЛЕДНИЙ, ДОМ 3
ТИМУ И ТАСЕ, А ВЗРОСЛЫМ НЕ ЧИТАТЬ
Тим аккуратно, как только мог, надорвал конверт. Там лежало письмо, написанное печатными буквами. Вот такое:
Подпись могла означать, конечно, только одно: Антон Петрович, учитель вранья.
– Надо спросить, сколько времени, – заторопился Тим.
Он спрятал письмо за спину, под резинку трусов, прикрыл сверху майкой и пошёл искать тётю Лену.
Он ждал, спросит она про дверь погреба или нет? Хотя больше теперь не сомневался, что это был не сон.
Тётя Лена уже сама искала их в доме.
– Где вы были? – спросила она.
– Мы? – Тим не стал уточнять, какое время она имеет в виду. – К калитке ходили, почту посмотреть.
– Почте ещё рано. Её в два часа приносят.
– А сейчас сколько часов? – спросила Таська, окончательно её отвлекая.
– Надо спрашивать, не сколько часов, а который час, – строго поправила тётя Лена голосом Скуки Зелёной.
– Который час? – спросил Тим.
– Уже девять, начало десятого. Давно пора завтракать.
– А минут сколько?
– Минут? – Тётя Лена посмотрела на часы. – Двенадцать минут.
– А секунд? – настаивала Таська.
– Секунды-то тебе зачем?
– Так.
– Секунд не знаю… А вы мне лучше скажите…
Закончить она не успела. Таська, стоящая рядом с тётей Леной, вдруг потянулась к ней пальцами и чуть-чуть пощекотала её в голый локоть – выше ей дотянуться было трудно.
– Ты чего? – дёрнулась тётя Лена.
– Ничего, – испугалась Таська. – Тебе не смешно?
– Что это такое, я спрашиваю?
– Ой, тётечка Леночка, не сердись. Я думала, тебе поможет… и ты станешь смеяться.
– Что значит поможет? – совсем перестала что-нибудь понимать тётя Лена.
– Нет… я так… ты не бойся, – забормотала Таська, – всё будет хорошо…
Тут Тим толкнул сестру в бок, чтобы замолчала. Но получилось, должно быть, слишком сильно – Таська ответила.
Тим обиделся и пихнул её посильней.
Таська тоже ответила посильней.
– Прекратите сейчас же! – прикрикнула на них тётя Лена. – Сумасшедший дом какой-то! Скорей бы вернулись ваши родители, я жду не дождусь, чтобы уехать от вас. Живо завтракать!
