Учитель афганского - [8]

Во имя Аллаха всемилостивого, милосердного!

Года восемьсот девяносто девятого.

Султан Хусейн мирза».

— Тебе сколько лет, Шипилин? — неожиданно спросила Светлана.

— Двадцать три.

— Ты сюда прямо из миротворческого полицейского колледжа, наверное.

— Я наш колледж окончил. Не люблю миротворцев.

— Их никто не любит. Временная необходимость, слышал? Ты считаешь, что тех людей в долине убили дети?

До него не сразу дошло, что она говорит про рукопись.

— Почему именно дети?

— Неупокоенные души убитых и замученных детей. Как страшно.

— Это всего лишь древняя легенда, — сказал он.

— Что-то мне не по себе. Мне надо к потерпевшему зайти тут недалеко, не мог бы ты меня проводить?

— Конечно.

Шипилин поймал себя на том, что ему хочется оставаться с ней подольше. К Светлане его явно тянуло, и если бы не его природная косноязычность, он бы давно с ней заговорил. А тут надо же. Случай свел их вместе.

3

«Министерство торговли официально опровергло слухи о взаимосвязи увеличения числа тяжких преступлений со снятием ограничений на продажу автоматического оружия в России (без Москвы)».

«Член совета по правам человека ООН с одобрением отнесся к легализации тяжелых наркотиков в России (без Москвы)».

Миниблоги с сайта Алга. РФ

На следующий день допрос продолжился. Келлер выудил из кейса Коран и стопку листов, скрепленных стиплером.

— Это нашли в вашей квартире при обыске. Как вы можете это объяснить.

— Теперь вы меня оштрафуете?

— Зачем вам Коран?

— Сожалею, что не читал его до войны. Многих ошибок удалось бы избежать. Восток дело тонкое.

— А про Плачущее ущелье вам зачем знать? — Келлер потряс стопкой принтированных листов.

— Интересно стало. Что это за места, где пришлось повоевать. Я и скачал с Интернета. Я так понял, вас тоже интересует Плачущее ущелье?

— Возможно. Ну и что вы поняли из всего этого?

— Запутанная история, — признался Стас.

— Вам виднее. Вы же были в самом ущелье.

— Ничего особенного. Реальные духи были гораздо опаснее.

Стас сказал не всю правду. Правда заключалась в том, что местные испытывали суеверный ужас перед Ниджрау. Им так и не удалось найти проводников. Опорный пункт оказался тоже несчастливый. Люди там гибли, как мухи. Плохое место. Вот он и скачал. Когда у него еще был компьютер. Много чего было, пока ничего не стало. Эти слова можно было вынести в пролог его биографии.

— Разведка не обнаружила ущелье в указанном вами районе, — сообщил Келлер.

— Быстро у вас вертушки сработали.

— Что, простите?

— Вертолеты. Или это был самолет?

— Сателлит.

— По одному вашему звонку спутник сдернули с орбиты? Мой знакомый рассказывал в свое время, что для этого требуется куча разрешительных бумаг.

— Он американец?

— Нет, русский.

— Вот поэтому мы контролируем весь мир, — Келлер пристально посмотрел на него. — Откуда вы знаете английский язык? Последние реплики я сказал по-английски, а вы все поняли без видимых затруднений. В вашем деле этого нет.

— В школе учил.

— Вы были способным учеником. Скажите что-нибудь по-английски!

— Я не могу.

— Но вы же все понимаете?

— Все. Но говорить не могу.

— Как это у вас получается?

— Не знаю.

Стас на самом деле и сам не знал. Он даже не заметил, когда Келлер перешел на английский. Разве что характерное подмяукивание исчезло, и он заговорил чисто. Понятное дело, родной язык.

Стас почувствовал дискомфорт. Такое у него уже случалось в Афгане, когда он вдруг стал понимать дари.

Но все это отмазки. С ним что-то было не то. Но после Афгана у многих крыша поехала конкретно. Многие спились, кто сел на иглу. Кто в бандиты ушел и здорово поднаторел на этом. Вот у него способность появилась к языкам. После возвращения он был словно пьяный и свой новый талант воспринял как данность.

Келлер что-то заподозрил, цепкий был америкашка. Далее допрос стал напоминать некий хитрый тест. Келлер показывал ему абстрактные рисунки и просил сказать, что он видит. На листах были в беспорядке намалеваны черные линии, и вообразить можно было что угодно.

— Вы можете говорить о чем-нибудь другом, кроме водки и закуски? — возмутился Келлер.

Хотя возмутился, конечно, чересчур сказано. Был он спокоен, как стог сена.

— Перейдем к заданию посложнее.

На этот раз Келлер открывать рисунок не стал, положил лист рисунком книзу.

— Что здесь нарисовано?

— А я откуда знаю?

— Включите воображение, мистер.

— Опять будет водка.

— Тогда назовите любое слово.

— Машина!

— Почему машина?

— А я почем знаю? Вы же сказали, любое слово. Тем более под ваши абстракции все что угодно подойдет.

— Не любое. На этот раз это была не абстракция.

Келлер перевернул лист. На нем был изображен автомобиль. Естественно, «Форд».

— Давно это у вас?

— Что именно?

— Прекратите, мистер. Давно у вас эта способность?

— Какая способность? О чем вы?

— Видеть то, что не видят другие.

— Я угадал, вот все. Нет никакой способности. Если бы была, я бы давно уже был в другом месте.

— Где бы вы были?

— Ясно не в тюрьме. Кино «Экстрасенс» видели? Там все про это сказано. Он в казино выигрывал помалу и на это жил.

— Фильм кончился плохо. Его убили. Так что вы поступили умно, решив не высовываться.

— Да никак я не поступал!

— Встать! — рявкнул вдруг Келлер.