Училка - [25]

– Вызову сантехника, – с достоинством ответил Проханов. Остальные молчали, Турка разглядывал исцарапанную парту. В глубокой трещине видны многолетние наслоения краски: коричневый, салатный, бежевый, коричневый, салатный, снова коричневый. Нарисована целая куча вагонов – ручкой, маркером, белой замазкой – «Если ты не голубой, дорисуй вагон другой». Рядом, маркером: «Челбин – чмо» и прочие послания в том же духе.

– Он вызовет сантехника… – всплеснул руками трудовик. – Белоручка!

Был он безобидным мужичком в общем-то. Кто-то рассказывал, что его один раз застали за дрочкой в кабинете. Кто знает, может, правда. Его не так чтобы сильно уважали, но и в бутылку не лезли, потому как авторитетов для дяди Жоры не существовало. Мог дать леща, а если огрызнешься – так схлопочешь по самое не балуй.

Хотя, конечно, до Чапая ему далеко. Тот вроде как палил холостыми патронами по особо отъявленным хулиганам. Вроде как те задирали его, смеялись, бумажки бросали. Чапай их несколько раз предупредил, а потом молча взял тот самый «калаш» и, нацелив дуло в грудь Мультику (лет семь назад отморозок был грозой школы, почище Тузова, Крыща и Шули, вместе взятых) и прошил негодяя очередью холостых патронов. Тот от страха обоссался и обделался одновременно. А Чапай выволок его в коридор.

Закончился урок, а вместе с ним и царствование Мультика.

– Да я буду зарабатывать нормально. Зачем мне возиться с какашками? Ай! Отпусти!

– Не отпусти! Не отпусти! – проревел дядя Жора, выкручивая Ване ухо. Лицо Проханова исказила гримаса боли: – Ты как с учителем разговариваешь, наглец?!

– Отпустите! Больно!

– Больно – и поделом. Ишь ты, выискался умный какой! Ты сначала заработай, а потом языком мели.

На большой перемене знаменательное событие. Пацаны затащили Муравья в раздевалку, затолкали головой в «очко», и Вол смыл воду.

Новость быстро расползлась по школе. Муравей пообещал «убить их всех», но эта угроза, по мнению Турки, была равноценна «бэтманской». Тем более что Муравей с Бэтманом не разлей вода.

Последняя матеша, вместе с объяснениями Дины Алексеевны, прошла мимо Турки.

* * *

После кучи отжиманий на брусьях и подтягиваний на перекладине Турка пошел на «Труд». Авось Конова придет бегать.

Турка шел и вспоминал. На большой перемене к нему подошла Рита Хазова. Губы закусывает, глазки так и бегают.

– Хотела тут с тобой поговорить.

– Ты чего? – усмехнулся Турка, чувствуя, как трепыхнулось сердце в груди. С Ритой он никогда особо не общался. Так, пару раз списывал, когда-то давно, классе во втором, провожали ее и других девок до дому, нес портфель.

– Ты… По истории доклад уже приготовил?

– Чего? – нахмурился Турка. – Блин, не томи! Какой нафиг доклад?

– Да не ори ты. Идем к окну.

Пробрались между цветами рекреации. Хазова забралась на батарею, опустила глаза и снова покусала губы.

– Что там с Вовкой?

– А что с ним?

– Почему они его все время… бьют?

– Так уж. Почему они прикалываются над Муравьем?

– Муравей – чмо, – припечатала она, чуть поморщившись. – Слушай, а вдруг из-за тебя?

– Чего?!

– Ну, ты ж общался раньше с ними? А теперь чего?

– Рит, – вздохнул Турка, – тебе больше всех надо?

– Надо! – прищурилась Хазова. – Ты должен помогать Вове. Поговори со своими дружками.

– Они уже не мои дружки. Ты что, влюбилась в него?

– Пошел ты, влюбилась! – у Риты вспыхнули щеки. – Просто интересно…

– Просто так даже мухи…

– Так, вышли из цветов! Хазова, Давыдов! Вы чего вперлись туда? Еще бы в самые горшки встали!

Так в уравнении возник еще один многочлен. Еще одна неизвестная переменная. Что же, Вовка нравится Хазовой? Вполне возможно, почему нет – всякое бывает.

Но что может сделать Турка? Поговорить с Тузовым? Нет смысла. Собственно, разговор уже состоялся. Тогда, перед дракой. Для них Турка встал приблизительно на одну ступень с Вовкой. А так, остальные ведь тоже под ежедневной угрозой, не к одному же Вовке пристебываются.

Надежды насчет Коновой не оправдались. По ближней к газону дорожке бегал какой-то старик в плотном спортивном костюме. Даже не бегал, а, скорее, ходил, забавно двигая руками.

Турка сходу погнал, перепрыгнув по традиции через заборчик. От проделываемой всем телом работы открещивался думами, мыслями. Про Конову – надо было ее все-таки обнять. Кто знает, вдруг она только этого и хотела. «Тогда почему орала, что секс ее не интересует?»

И про парня начесала. И складно как! Да нет, у таких девок куча поклонников. Вряд ли Ленка исключение. Точнее, Алена. Но последнее имя у Турки ассоциировалось с отцом Коновой, поэтому он тоже чувствовал некое отторжение «Аленушки».

После девятого круга Турка перешел на шаг.

Хватит. Отдышался, смахнул пот. Ноги дрожат, горят легкие, но приятно. Радуешься тому, что можешь просто ходить, и что не нужно бежать, замечаешь все звуки, которые доселе пролетали мимо ушей.

Шелест деревьев, далекие гудки поезда, воронье карканье. И чего только птицы забыли на этом поле?

Мимо Турки, пыхтя и посвистывая, словно древний паровоз, проследовал тот самый дед.

«Во дает! И откуда силы! Покурить бы сейчас», – брел Турка к заднему выходу. Сегодня тот пес не нападал. Может, прихлопнул его кто?