Ученик воина - [3]

В голове у Майлза возникла добрая дюжина контрдоводов, но он промолчал. Этот унтер-офицер в некотором смысле его командир, а Майлз знал наверняка, что годность кандидатов сегодня оценивают далеко не по одним физическим навыкам.

– Слушаюсь, сэр.

Унтер капельку расслабился.

– Разрешите передать их моему слуге? – Он угрожающе сверлил унтер-офицера взглядом – только скажи «нет», и я всучу их тебе и придется таскаться с ними целый день, то-то ты будешь бросаться всем в глаза…

– Конечно, сэр. – ответил унтер-офицер машинально. Это «сэр» вырвалось невольно; конечно, унтер знал, кто он такой. По губам Майлза на мгновение скользнула еле заметная жестокая усмешка. Он сделал знак Ботари, и телохранитель послушно поспешил к нему.

– Разговаривать с ним тебе нельзя, – предупредил унтер-офицер.

– Слушаюсь, сэр, – отозвался Майлз, сел на землю и отстегнул ненавистный аппарат. Ну и хорошо: на целый килограмм меньше тащить на себе. Он кинул устройство Ботари – тот поймал его одной рукой на лету – и неловко поднялся. Ботари не помог ему встать – и правильно сделал.

Рядом с Ботари унтер-инструктор внезапно показался Майлзу совсем не таким пугающим. Он стал выглядеть как-то ниже и моложе, даже слегка смягчился. Ботари был выше, жилистее, намного старше и куда уродливее, и смотрелся он гораздо неприятнее. К тому же Ботари уже сам был сержантом, когда этот парень пешком под стол ходил.

Узкие челюсти, крючковатый нос, близко посаженные глаза неопределенного цвета; Майлз с любовной гордостью поднял глаза на лицо своего собственного ливрейного слуги. Он окинул взглядом полосу препятствий и снова посмотрел на Ботари. Тот поглядел туда же, поджал губы, поудобнее перехватил накладки и чуть качнул головой в направлении средней дистанции. Майлз дернул уголком рта. Ботари вздохнул и поспешил обратно к группе ожидающих.

Значит, Ботари советует быть поосторожнее. Ну что ж, его работа – охранять Майлза, а не заботиться о его карьере… Нет, ты несправедлив, упрекнул себя Майлз. Когда шла подготовка к этой сумасшедшей неделе, не было человека полезнее Ботари. Долгими часами он, безраздельно захваченный страстной одержимостью своего воспитанника, тренировал Майлза, выжимая из того все – к сожалению, не так уж многое – на что было способно его тело. Мой первый отряд, подумал Майлз. Моя личная армия.

Костолиц, вытаращив глаза, смотрел Ботари вслед. Похоже, он наконец-то узнал, чья это ливрея, потому что теперь уставился на Майлза с видом потрясенного озарения.

– Так вот ты кто, – проговорил он завистливо-испуганно. – Не удивительно, что на экзаменах тебе сделали поблажку…

На оскорбительный намек Майлз ответил скупой улыбкой. Его спина закаменела от напряжения. Он уже почти придумал достойный едкий ответ, но тут их поставили на стартовую черту.

Костолиц явно напряг все свои мыслительные способности и язвительно добавил: – Так вот почему лорд-регент никогда не претендовал на власть в Империи!

– На старт! – произнес инструктор. – Внимание! Марш!

И они стартовали. На первых же метрах Костолиц вырвался вперед. Беги-беги, безмозглый ублюдок; если я тебя догоню, то прибью на месте… Майлз поспевал за ним изо всех сил, ощущая себя коровой на конных скачках.

Эта стена, эта чертова стена… Когда Майлз добежал до нее, Костолиц уже пыхтел где-то посередине. Ну, по крайней мере сейчас он покажет этому герою-пролетарию, как надо лазать. Он взлетел вверх, словно крохотные опоры для пальцев рук и ног были широкими ступенями. Ярость подстегивала его мышцы сверх предела. К собственному удовольствию, наверху он оказался раньше Костолица. Майлз глянул вниз – и внезапно замер, осторожно присев между штырями.

Инструктор внимательно наблюдал за ними. Раскрасневшийся от усилий Костолиц уже догнал Майлза. – Высоты боишься, а, фор? – выдохнул Костолиц, ухмыляясь через плечо. Он спрыгнул, ощутимо ударившись о землю, устоял на ногах и помчался дальше.

Карабкаясь вниз, словно почтенная старушонка с артритом, он потеряет драгоценные секунды… может, если удастся после приземления уйти в перекат… инструктор все смотрит… Костолиц уже добрался до следующего препятствия… и Майлз прыгнул.

Время словно растянулось, пока он камнем летел к земле, – растянулось специально ради того, чтобы он успел прочувствовать собственную ошибку. Майлз ударился о песок со знакомым треском ломающихся костей.

Он сел на песок, не вскрикнув, оцепенело моргая от боли. «По крайней мере,» язвительно заметил некий сторонний наблюдатель в глубине его сознания, » нечего винить накладки. В этот раз ты умудрился сломать ОБЕ ноги.»

Ноги начали опухать, покрываясь белыми пятнами вперемешку с кровоподтеками. Майлз подвинулся, выпрямляя ноги, и на мгновение, скорчившись, уткнул голову в колени. Лишь спрятав лицо, он позволил себе открыть рот в единственном безмолвном вопле. Он не ругался. Самые черные из известных ему проклятий совершенно не выразили бы то, что он сейчас чувствовал.

Инструктор, до которого наконец дошло, что вставать Майлз не собирается, поспешил к нему. Майлз отполз в сторону, чтобы не мешать следующей паре, и терпеливо ждал Ботари.