— Этот паршивый купчишка нарушил уйму законов.
— Ничего, он за все ответит.
— Угу. С доктором Винчем и матушкой Пигбоун.
— Да, они все замешаны в этой истории, но все-таки главным мерзавцем был Ромболл Тейлард. Какая ирония, — усмехнулся суфлер. — Страттон отдал нам Дэйви, чтобы избавиться от него, но нам пришлось снова везти его в Сильвемер. Чтобы отделаться от мальчика, ему предстояло терпеть соседство с нами целую неделю. А что в результате? Дэйви обрел мать!
— Интересно, как он теперь…
— Думаю, ему не на что жаловаться. Мистер Эндерби с радостью согласился взять его к себе.
— Всякий ребенок должен быть с матерью.
— Вздор! — пророкотал подошедший к друзьям Фаэторн. — Если так думать, мы вообще останемся без учеников. Запомни, Оуэн: театр — лучшая мать!
Скомандовав по коням, Фаэторн сам вскочил в седло и поехал впереди процессии. На крыльце, опечаленная разлукой, в окружении гостей стояла леди Элеонора и махала комедиантам на прощание. Владельца усадьбы нигде не было видно.
Фаэторн повел кавалькаду вдоль берега озера. В телеге рядом с Николасом сидел Эгидиус Пай, который все еще не мог прийти в себя от восторга.
— Спасибо! Спасибо вам огромное! — только и твердил он.
— Да нет же, это мы вас должны благодарить за чудесную пьесу, — кисло отозвался Николас.
— Все, довольно с меня судов. Не бывать мне больше адвокатом. Вы изменили мою жизнь!
Стоило Паю произнести эти слова, как раздался оглушительный грохот. Это был прощальный салют: сэр Майкл Гринлиф, стоявший на вершине башни возле дымящейся пушки, проводил взглядом ядро, которое, описав дугу, врезалось в самую середину озера. На актеров обрушились потоки воды и осколки льда.
Волшебник из Сильвемера наконец-то вывел формулу нового пороха.
