Ученик архитектора - [14]

– Да, это дворец, – ответил чиновник так гордо, словно дворец принадлежал его отцу. – Перед тобой сераль, обиталище владыки Востока и Запада. Смотри, какая красота.

Но мальчик и так смотрел во все глаза.

«Наверное, все покои там обиты шелком и парчой, – подумал он. – А потолки такие высокие, что эхо многократно повторяет людские голоса. Султанша так красива, что на нее больно смотреть, и с ног до головы увешана огромными бриллиантами, каждый из которых имеет собственное имя, звучное и нежное».

Подвода проехала мимо Имперских ворот. Суровые лица стражников, стоявших у ворот в карауле, остались непроницаемыми, словно они видели белых слонов каждый день. У Средних ворот, с обеих сторон украшенных остроконечными башнями, подвода остановилась. Джахан и его спутник спрыгнули на землю. В нос мальчику ударил резкий запах гниения. Оглядевшись по сторонам, он увидел у стены виселицы и похолодел. Виселиц было три, и на каждой была водружена отрубленная голова – разлагающаяся, распухшая, с вывалившимся языком. Мальчик уловил едва заметное шевеление и содрогнулся, представив сотни червей, пожирающих человеческую плоть.

– Предатели, – процедил чиновник и презрительно сплюнул.

– Но какие злодейства совершили эти люди? – дрожащим голосом спросил Джахан.

– Я же сказал, их покарали за предательство. А может, и за что-нибудь другое. Например, за воровство. Так или иначе, парень, будь уверен: ни один проступок не остается здесь безнаказанным.

Голова у Джахана шла кругом, когда он на дрожащих ногах вошел в ворота. Впереди виднелись колонны здания столь колоссального, что мальчик рядом с ним чувствовал себя жалким и ничтожным. Язык у бедняги от страха прилип к гортани, щеки побелели. Больше всего ему хотелось немедленно удрать, со всех ног убежать отсюда. Но поскольку он не мог бросить слона, оставалось лишь положиться на милость судьбы. И, словно осужденный, поднимающийся на виселицу, Джахан вошел во дворец султана Сулеймана.

* * *

В тот вечер, как и во множество последующих дней и вечеров, проведенных в серале, мальчик видел лишь массивные стены и тяжелые кованые двери. Стены окружали внутренний двор, такой просторный, что, казалось, он может вместить целый мир. Что скрывается там, за стенами, оставалось тайной. Джахан догадался, что можно прожить во дворце всю жизнь, даже краешком глаза не взглянув на его роскошь и великолепие.

Их с Чотой отвели в просторный сарай с земляным полом, тростниковой крышей и высоченным потолком – новое жилище слона. Там их встретил угрюмый жилистый человек неопределенного возраста. Звали его Тарас Сибиряк, и он обладал удивительными пальцами, способными исцелять животных. Правда, на людские недуги его дар не распространялся. Лошадей было не видать, но мальчик слышал, как они ржут и бьют копытами где-то поблизости, обеспокоенные соседством слона.

– Кони ненавидят слонов, так уж повелось с незапамятных времен, – пояснил Тарас. – Причем ненависть эта совершенно безосновательна, ведь слоны никогда не причиняют лошадям вреда. По крайней мере, я об этом ни разу не слышал, – добавил он.

Тарас тщательно осмотрел слона – глаза, рот, хобот, исследовал его помет. Бросил сердитый взгляд на Джахана, явно считая его главным виновником того плачевного состояния, в котором находилось животное. Мальчик чуть не сгорел от стыда заживо. Они оба совершили долгое путешествие на корабле, но Чота пребывал на грани жизни и смерти, а он сам был здоров и свеж, как молодой месяц.

Не говоря ни слова, Тарас осторожно смазал опухоль под челюстью слона какой-то невероятно вонючей мазью, а потом засунул его хобот в мешок, наполненный измельченными листьями и ароматной смолой: позднее Джахан узнал, что она называется мирра. Желая быть полезным, мальчик принес ведро свежей воды, которое поставил рядом с горами приготовленной для слона пищи: зеленых веток, яблок, капусты и зерна. После ужасной еды, которой беднягу кормили на корабле, то было настоящее пиршество. Но Чота даже не взглянул на угощение.

В сердце мальчика закралась ревность. С одной стороны, он отчаянно желал, чтобы Тарас вылечил животное, но с другой – боялся, что исцеленный слон полюбит своего спасителя сильнее, чем старого друга. Конечно, Чота был прислан в дар султану Сулейману, но в глубине души Джахан ощущал, что слон принадлежит ему.

Когда, раздираемый противоречивыми чувствами, Джахан вышел во двор, какой-то человек приветствовал его белозубой улыбкой. То был индус по имени Санграм. Обрадованный тем, что рядом будет жить его соотечественник, с которым он сможет поговорить на родном языке, Санграм бросился к мальчику, как иззябшая кошка к печке.

– Khush Amdeed, yeh ab aapka rahaaish gah hai! Добро пожаловать, теперь это твой дом! – приветствовал индус Джахана.

Мальчик недоуменно уставился на него.

– Ты что, не понимаешь меня? – спросил Санграм по-турецки.

– В наших краях говорят на другом наречии, – нашелся Джахан.

Он рассказал индусу, что деревня, где он родился, расположена высоко в горах, выше облаков, так что дома там касаются крышами небесного свода. Голос его слегка дрожал, когда он повествовал о своих сестрах и покойной матери.