Учение древней Церкви о собственности и милостыне - [80]

. И далее св. отец свою мысль об очистительном значении милостыни подтверждает рядом свидетельств Ветхого Завета: Ис. LVIII, 1, 7, 8; Сир. XXIX, 15; Притч. XXI, 13; Пс. XL, 1; Дан. IV, 24; Тов. XII, 8-9. Мы не приводим этих мест, так как они уже были отмечены нами ранее. Святитель на основании такого учения книг Ветхого Завета делает общее заключение, что «молитвы наши и посты мало значат, если не будут воспомоществуемы милостыней; что одни мольбы немного будут иметь значения для испрошения милости, если не будут дополняться делами милосердия... Через милостыню молитвы наши делаются действительными... милостыня освобождает жизнь от опасности... милостыня избавляет душу от смерти»[747]. И заканчивает свой трактат св. Киприан восхвалением благотворительности: «прекра­сное и божественное дело — спасительная благотворительность! Она составляет великое утешение верующих, спасительное охранение на­шей безопасности, оплот надежды, защиту веры, врачевство от грехов; она есть дело, находящееся во власти творящего, дело, сколько великое, столько и мелкое, не подвергающее гонению... Истинный и величайший дар — дар Божий... при помощи которого христианин сохраняет духов­ную благодать, заслуживает милость у Христа Судии, делает Бога как бы должником»[748].

Св. Киприан, сказали мы, в учении по интересующим нас вопросам является прямым предшественником великих учителей Церкви золотого периода ее письменности. В писаниях святых отцов IV и начала V века мы находим всесторонне раскрытое учение о милостыне, причем в беседах св. Иоанна Златоуста это учение получает завершение и излагается с такой всеобъемлющей полнотой, с какой не были освещены весьма многие сто­роны христианской жизни за рассматриваемый период церковной пись­менности. И при этом нельзя не отметить прямой связи между учением отцов Церкви о милостыне с решением ими проблемы об отношении хри­стианина к богатству и бедности. Чем ярче выступал контраст богатства и бедности в области христианской жизни, например, в условиях жизни больших городов и в годины общественных бедствий, тем горячее и силь­нее было слово христианских пастырей, призывающее творить милосты­ню и прославляющее милосердие.

В творениях св. Афанасия Великого, несмотря на преобладание в них вероучительного элемента, мы находим некоторые существенно интере­сные суждения и по поводу христианской милостыни. Выражая свою веру в то, что вообще род человеческий «нищелюбив и сострадателен»[749], св. отец оттеняет те побуждения к милостыне, какие утверждаются, прежде всего, на любви к Христу, сделавшемуся нищим ради нас. В своем тол­ковании на ХL псалом, св. Афанасий так говорит: «блажен разумеваяй на нища и убога. Нищим и убогим именует Христа, по сказанному: бо­гат сый обнища нас ради. Псалмопевец предпоставил здесь нравственное учение пророчеству с тем намерением, чтобы псалом полезен был в том и другом. Кого же ублажает он? Разумевающего на нища и убога, то есть понимающего, что Христос, богат сый, для того собственно обнищал, что­бы и мы миловали нищих, как братий нашего Создателя и Судии. Посему блажен, кто рассуждает об убогих как должно или кто разумеет нищету, какую воспринял на Себя за нас Христос. Какая же польза нищелюбия? В день лют избавит его Господь, указывает на день Суда... Воздает им долг человеколюбием, как взявший у них взаем милостыню и сказавший...

собственными Своими устами: понеже сотвористе единому сих меньших, Мне сотвористе»[750].

Во взгляде св. Афанасия на милостыню можно еще отметить его по­нимание завета Господа творить милостыню тайно и убеждение, что ценность милостыни зависит не от ее величины, но от настроения сердца благотворителя. Приведя слова Христа Спасителя (Мф. VI, 1), св. Афанасий так изъясняет их: «Единородный дает нам совет не творить милостыни перед людьми не для того, чтобы мы при братьях стеснялись сделать добро нуждающимся, но чтобы не гонялись за настоящей сла­вой, подобно тщеславным фарисеям, награду же за веру и радушную ми­лостыню ожидали себе в будущем от Бога, Которому не столько приятен дар, сколько приятно щедрое и доброе произволение дающего, как мож­но удостовериться из примера бедной вдовицы, две лепты ввергнувшей в сокровищехранительницу»[751]. При этом, в толковании дальнейших слов Господа: «тебе же творящу милостыню, да не увесть шуйца твоя, что тво­рит десница твоя», — св. Афанасий прибегает к аллегорическому тол­кованию этих слов, обычному методу истолкования Откровения у пред­ставителей александрийской школы, по какому толкованию правая рука есть образ голоса Духа Святаго, зовущего к спасению, а левая — образ плотских помышлений. «Возможно ли, — спрашивает святитель, — творящему милостыню сделать, чтобы шуйца его не споспешествовала в деле благотворения? Без сомнения, надобно, чтобы у всякого обе руки одна другой содействовали в благотворении. И когда левая рука дер­жит деньги. тогда правая сеет прекрасное семя на ниве сердца нищих, чтобы пожать не колос, держащийся на соломенном стебле, но вечную и бессмертную жизнь, утвержденную на кресте. Единородный же хочет, чтобы плотские помыслы не знали, что творит десница Святаго Духа, и чтобы они не воспрепятствовали... благому преднамерению и щедрому произволению, сказав: на многие годы должно нам иметь для себя пищу, и деньги на расходы, и разные одежды, и убранные дома, и серебряный прибор для стола, и деревни, и поля для доходов. Ибо десная часть Свя- таго Духа вовсе не заботится обо всем этом и не вожделеет сего, веруя Владычнему слову: ищите прежде Царствия Божия, и сия вся прило­жатся вам»