Ученица. Предать, чтобы обрести себя - [111]

Как-то вечером мы поссорились с подругой из-за сущих мелочей. Прежде чем я поняла, что происходит, я прижалась к стене и обхватила колени руками, пытаясь удержать сердце, которое чуть ли не выскакивало из груди. Подруга бросилась мне на помощь, но я закричала. Прошло больше часа, прежде чем я позволила ей прикоснуться ко мне и оторвалась от стены. «Это была паническая атака», – подумала я на следующее утро.

После этого я написала отцу. Я не горжусь этим письмом. Оно было пропитано яростью – уязвленный ребенок кричал в лицо отцу: «Я тебя ненавижу». В нем были слова «вор» и «тиран». На нескольких страницах я описывала свои страдания, депрессию и несчастье.

Я написала родителям, что порываю с ними любые отношения. Я написала, что мне нужен год, чтобы прийти в себя, а потом я, может быть, вернусь в их безумный мир, чтобы попытаться понять его.

Мама умоляла меня одуматься. Отец не сказал ничего.

38. Семья

Докторскую я завалила.

Если бы я объяснила своему куратору, доктору Рансимену, почему не могу работать, он бы помог мне, нашел дополнительное финансирование, обратился в департамент с просьбой о продлении срока сдачи. Но я не объяснила. Я не могла. Куратор не понимал, почему почти год я не отправляю ему ничего. Когда в июле мы встретились в его кабинете, он предложил мне отказаться от этой идеи.

– Докторская диссертация – дело очень сложное, – сказал он. – Ничего страшного, если вы не справитесь.

Из кабинета я вылетела в ярости на себя. Я кинулась в библиотеку и схватила полдюжины книг, принесла их в комнату и свалила на стол. Но мыслить рационально в тот момент я просто не могла, и на следующий день книги перекочевали на мою постель в качестве подставки для ноутбука, на котором я стала смотреть «Баффи – истребительницу вампиров».

Осенью Тайлер поговорил с отцом. Сначала он позвонил маме, а потом перезвонил мне и рассказал об этом разговоре. Он сказал, что мама «на нашей стороне», что она считает ситуацию с Шоном неприемлемой и убедит отца что-нибудь сделать.

– Отец все сделает, – сказал Тайлер. – Все будет хорошо. Ты можешь приехать домой.

Через два дня у меня снова зазвонил телефон. Я поставила «Баффи» на паузу и ответила. Звонил Тайлер. В семье произошел взрыв. Тайлер как-то неуверенно себя чувствовал после разговора с мамой, поэтому позвонил отцу, чтобы узнать, что он собирается делать с Шоном. Отец был в ярости. Если Тайлер еще раз заговорит об этом, орал отец в трубку, он вычеркнет его из семьи.

Мне было больно представлять эту сцену. В разговорах с отцом заикание Тайлера всегда усиливалось. Я представляла, как брат согнулся над телефоном, пытаясь сосредоточиться и высказать все, что накипело у него на душе, а отец грубо обрывает и оскорбляет его.

Тайлер все еще не пришел в себя после разговора с отцом, когда у него зазвонил телефон. Он подумал, что отец решил извиниться, но это был Шон. Отец ему все рассказал.

– Я могу вышвырнуть тебя из этой семьи за пару минут, – сказал Шон. – Ты знаешь, что я могу. Спроси у Тары.

Я слушала Тайлера, вперившись взглядом в застывшее изображение Сары Мишель Геллар. Тайлер говорил долго, перескакивая с одного события на другое. Я чувствовала, что он пытается найти объяснение и терзается чувством вины. Отец, наверное, неправильно его понял. Это ошибка, проблема общения. Может быть, это была его вина. Может быть, это он не смог сказать правильные слова в нужный момент. Так оно и есть. Он это сделал, и он должен это исправить.

Я слушала отстраненно, словно меня это не интересовало. Мне казалось, что наши отношения с Тайлером, братом, которого я любила всю жизнь, предопределены. Я словно смотрела знакомый фильм и знала концовку. Я уже прожила эту драму вместе с сестрой. Это был момент, когда я потеряла Одри. Это был момент, когда цена стала реальной, когда все налоги были уплачены и на руках осталась чистая сумма. В такой момент Одри поняла, что гораздо проще отойти в сторону – нет смысла менять всю семью на одну сестру.

И я заранее знала, что Тайлер пойдет тем же путем. Я уже слышала эти его слова через помехи дальней связи. Он решил, что делать, но я знала нечто такое, чего он не знал: решение уже принято, и теперь ему предстоит лишь оправдать его.

В октябре я получила письмо.

Файл PDF был приложен к электронному письму от Тайлера и Стефани. В письме говорилось, что они тщательно обдумали, что именно хотят сказать родителям, и отправят им копию этого файла. Я поняла, что это значит. Это значило, что Тайлер готов отказаться от меня, заговорить отцовскими словами, назвать меня одержимой и опасной. Письмо – это ваучер, пропуск обратно в семью.

Я никак не могла заставить себя открыть вложение. Инстинкт останавливал мои пальцы. Я помнила Тайлера, каким он был в детстве: спокойный старший брат, читавший книги, пока я лежала под столом, глядя на его носки и упиваясь музыкой. Я не думала, что смогу это вынести, услышать эти слова от него.

Как просить прощение за то, что ты испортила отношения человека с его отцом, со всей его семьей? Для этого нет слов.

Я кликнула мышкой, и вложение открылось. Я настолько погрузилась в собственные мысли, что прочла весь текст, не поняв ни слова: