Учебный брак - [59]

— Привет, Фиона.

Мне внезапно захотелось еще больше уединения, поэтому я запрыгнула в шкаф, закрыла дверку и уселась в кромешной тьме на кучу грязной одежды.

— Привет, Джонни. Хм, все хорошо? — спросила я, имея в виду приглушенные разговоры, чего я, вероятно, не должна была делать, но наплевать. — Я не создала тебе проблем своим звонком?

— Не-а, — ответил он. — Что случилось?

Еще один глубокий вдох. Я полагала, что могла бы решить проблему, пока у меня был шанс.

— Ладно, не сердись на Мар и на меня, но она рассказала мне обо всем дерьме, которое директор Миллер заставила тебя делать из-за той шалости, и я хотела извиниться и поблагодарить тебя. Надеюсь, ты не ненавидишь меня из-за этого, или из-за костра, или из-за того, что я порвала твою записку. Я это сделала только потому, что я думала, ты говоришь, что я бесчувственный сноб и что я тебе не нравлюсь. Надеюсь, что ты позволишь мне отплатить тебе моим iPod и колонками или, по крайней мере, позволишь мне оплатить твой семинар или что-то еще, потому что я на самом деле не могу выдержать, когда ты на меня злишься, что, я знаю, ты делаешь. Я все понимаю, но не хочу этого, поэтому, пожалуйста, скажи мне, что ты меня прощаешь.

Тишина.

— Это все? — спросил Джонни.

— Думаю, да.

Тишина.

Я спросила:

— Ты злишься?

— Не-а.

— Я правда извиняюсь.

— Я тоже, — сказал он.

— За что?

— За то, что избегал тебя.

— Я не могу винить тебя, — сказала я.

Тишина.

— Так что, тогда все хорошо? — спросила я.

— Да, — сказал он. — Друзья?

— Эмм… да. Друзья.

— Увидимся в понедельник, — сказал он.

— Ладно. Пока.

— Эй, Фиона?

— Да?

— Спасибо, что позвонила.

— Спасибо, что выслушал.

— Ладно. Пока.

— Пока.

Щелчок.

Тишина.

Я сидела в темноте.

Друзья. Он готов стать друзьями. Я должна быть счастлива это слышать, верно? Я должна чувствовать себя сказочно из-за того, что Джонни Мерсер хочет быть моим другом. Это было то, чего я хотела, не так ли? Быть друзьями? Тогда скажите, почему я чувствую себя так, словно меня только что ударили под дых?

Суббота, 7 декабря

За последнюю неделю я извинялась больше, чем политик с наркотической и сексуальной зависимостью. До этого ситуация была довольно неприятной. И извиниться было куда сложнее, чем устроить, чертов пикник. Но чувство, что все сделано, великолепно.

Я думаю о Мар, и мне интересно… как узнать, что это та самая настоящая любовь? Ты не можешь полагаться на то, что видишь по телевизору, потому что все знают, что это ерунда. Но даже ложь основана на какой-то правде, не так ли?

Так существует ли единственная настоящая любовь? И как узнать, что нашел ее? Доставляет ли она на вершину блаженства? И полностью разрушает, когда ее нет? Если бы эмоции настоящей любви были настолько сильными, было бы легко ее обнаружить? В таком случае не возникало бы вопроса, реальна ли она.

Но любовь не так просто определить. Поэтому я предполагаю, что настоящая любовь более неуловимая. Что она подкрадывается и стоит рядом с тобой, и ты не понимаешь, что это настоящая любовь, пока не повернешься и не посмотришь на то, что находилось рядом с тобой все это время, и не поймешь, что никогда не хотел бы это потерять.

Звучит совершенно безумно?

Не отвечайте на этот вопрос.

Глава 28

Я потратила целые выходные на тренировки по чирлидингу и русскому прыжку. В понедельник в школе мама и ее группа активистов, Родители Против Обязательного Брачного Обучения, или РПОБО, как они сами себя окрестили, снова устроили пикет. (Мне кажется ироничным тот факт, что их аббревиатура — французское слово «яблоко»[31] — фактически является символом образования. Ботаники, как я, замечают такие вещи.) На этой неделе РПОБО скандировали следующее: «Учебный брак не должен влиять на успеваемость!». Только на этой неделе у них было раза в четыре больше мегафонов, поэтому слова можно было услышать очень четко, и они откровенно отвлекали.

Но я пережила тот день и направилась в спортзал на тренировку. Проскользнула в раздевалку, чтобы переодеться в спортивную одежду. Затем направилась в спортзал. Только после того, как я увидела вертикально стоящую миссис О'Тул, говорящую и указывающую, и заметила взбешенные выражения на лицах чирлидеров, в то время как они стремительно носились вокруг, я все осознала.

Районные соревнования в эти выходные.

У нас были жалкие пять дней для того, чтобы довести нашу программу до некоего подобия порядка. Но давайте заглянем правде в глаза: в порядок нужно приводить не программу, а меня. Я была тем слабым звеном, по которому измеряется сила всей цепи. Я знала это. Оставшаяся часть команды знала это.

Поэтому я приняла решение: неважно, как много мне нужно готовиться к выпускным экзаменам на следующей неделе, неважно, как сильно я хочу закончить «Гордость и предубеждение», неважно, на кого я зла и перед кем должна извиниться, на этой неделе я — Чирлидер.

Ладно, немного пафосно. Но притворяться героем-мучеником весело. Как бы мне ни было неприятно признавать это, меня мотивировало не благородное чувство долга, а перспектива публичного унижения. Эпического, скажу я вам.

— Давай, принцесса, — позвал Тодд. — Ты опоздала.

Неужели? Я посмотрела на часы. Должно быть, я на несколько минут замешкалась в раздевалке.