Учебные часы - [65]

— Я не это имела в виду, — хихикаю я. — Эти свидания — это странно для тебя? — О боже, что я говорю? Перестань говорить, Джеймсон, ты все испортишь! — Извини, не слушай мою болтовню. Я просто очень нервничаю.

Оз делает паузу на несколько секунд, наблюдая за мной под светом туманного крыльца с одной перегоревшей лампочкой. Шагает ближе, потом протягивает руку и хватает меня за другую руку. Тянет к своей могучей груди. Прижимает мою ладонь к своему сердцу.

Его дико колотящемуся сердцу.

Так дико, что я чувствую его под пальцами, его ритм, как тонкая струна, тянет меня к нему с каждым ударом. Соединяя нас, сердце с сердцем.

— Ты чувствуешь это, Джеймсон? — умоляет он, затаив дыхание. — Ты чувствуешь, как оно бьется?

Я чувствую.

— Это для тебя. Никто никогда не заставляет меня чувствовать себя так; никто никогда не заставлял меня чувствовать себя так. Ни одна женщина. Ни тренера. Ни один противник не заставит мое сердце биться быстрее…

— Хватит болтать.

Внезапно я приподнимаюсь на цыпочки, обрушиваясь на него губами, заставляя его замолчать. Обрушиваться губами — какое клише, и все же я толкаю его к дому, целуя его до потери пульса, неожиданно вцепившись рукой в воротник его рубашки, притягивая его ближе, целуя слова с его губ, осушая их, как утоляющий жажду напиток для моей души. Целую его, как солдата, которого я не увижу несколько месяцев. Годы.

Намеки на восхитительное владение языком.

Прижатые тесно тела.

Издаем звуки, которые я не знала, что люди издают во время поцелуев.

Мы целуемся и целуемся, пока в гостиной не загорается свет, мягкое свечение за тонкими занавесками не привлекает моего внимания и не заставляет остановиться. Эллисон отодвигает занавеску, чтобы выглянуть наружу, и с явным удивлением видит, что мы целуемся на крыльце.

Быстро закрывает занавески, но через несколько секунд раздвигает их, чтобы еще раз взглянуть. Начинает размахивать кулаком в воздухе, прыгая и прыгая по комнате в безмолвном победном танце, пока мои поцелуи с Озом не превращаются в приступы хихиканья, и он в замешательстве отстраняется.

Глаза Эллисон виновато расширяются, и она бросается к занавескам, задергивая их, но мы слышим ее истерический смех.

— Она просто прелесть, — смеется Оз и снова крепко целует меня в губы.

Я оживляюсь.

— Ты так думаешь?

— Нет. Она кайфолом.

Боже.

Одно свидание прошло.

Осталось четыре.

Глава 33

«Сразу хочу быть честным: на самом деле, я лайкнул твою горячую блондиночку-подругу на фотографии слева. Можешь показать ей мой профиль и узнать, заинтересована ли она?»

Джеймсон

Если бы вы сказали мне несколько недель назад, что я буду смотреть поединок в среду вечером на переполненном стадионе кампуса, я бы никогда не поверила.

Ни за что на свете.

Но я здесь, Эллисон рядом со мной для поддержки, потому что я ни за что бы не пошла одна. Не тогда, когда два билета, врученные мне вчера вечером, были местами в первом ряду.

Долбаный первый ряд. У самой площадки.

— Мы получаем их для наших семей, но я хочу, чтобы они были у тебя, — сказал Оз, засовывая их в карман моего рюкзака и оставляя небрежный поцелуй на моих губах.

— Ты все еще планируешь прийти, да?

Я неуверенно кивнула, касаясь пальцами место, где только что коснулись его губы.

— Да. Эллисон пойдет со мной.

— Отлично. Я не хочу, чтобы ты была одна на нашем втором свидании. — Его карандаш постучал по краю жесткого деревянного стола.

— Как это можно считать свиданием, если тебя там даже не будет?

— Что значит, не будет? Ты будешь наблюдать за мной в действии. А потом… — он заколебался. — Может, отпразднуем большую «П» ужином?

Я смущенно наморщила лоб.

— Большая «П»?

Мой разум немедленно ушел в разнос: большой «О».

Оргазм.

Большой «Ч».

Член.

О боже, это официально: я мысленно занималась сексом двадцать четыре часа в сутки, и виноват только один человек.

— Большая «П» означает победу, — рассмеялся он. — А что, по-твоему, это означает?

— Определенно не это?

— Что же тогда?

— Большие, важные вещи.

— О боже! — завопил Оз. — Не могу поверить, что ты такая извращенка.

— Я не извращенка, просто потому что это заставило меня подумать о сексе!

— Попалась! — Он снова рассмеялся, еще громче, откинув голову на спинку кожаного кресла в кабинете. — Я никогда не говорил, что ты об этом думаешь.

— Джеймс. Джеймс, ты слушаешь? Ты на месте этого парня.

А?

— Ты должна присесть, Джеймс. Земля Джейм. Джеймс?

— О, черт, прости!

Я спешу подвинуться, бросая извиняющуюся улыбку человеку, терпеливо ожидающему своего места на стадионе. Схватив куртку и гигантский поролоновый палец Айовы, купленный Эллисон, я пересаживаюсь.

— Не могу поверить, что это наши места! — визжит Эллисон рядом со мной, вырывая из фантазий, грез. — Они изумительны, Джеймс. — Она достает телефон, открывает Снапчат[28] и делает селфи с борцовскими матами на заднем плане. Она пролистывает фильтры. — Сладкая, есть геоточка борьба Айова!

Я улыбаюсь ее энтузиазму и примеряю поролоновый палец, помахав им перед тем, как положить на пол перед собой.

Бабочки в моем животе умножаются на сотни, когда огни на стадионе внезапно мерцают и становятся темно. Наш талисман Айовы появляется на гигантском экране, и единственный прожектор появляется в центре огромной, деревянной площадки, который был преобразован в борцовский стадион.