Учебник по графомании - [19]
Так что наше счастье на СИ отнюдь пока не стабильно и Максим Мошков в этом направлении сделал только первые шаги: создал технически лучший на сегодня литературный сайт, раскрутил его и поднял и пока держит культурный уровень общения авторов между собой. Второго шага - как это состояние закрепить - он, Максим Мошков, пока так и не сделал, и в одиночку или со старым штатом внештатных помощников так и не сможет этого сделать. Впрочем, есть надежда, что на СИ когда-нибудь настолько обратят внимание издатели, что их запросы и станут тем новым и пока недостающим регулирующим фактором поведения на этом сайте. Что ж, вполне возможен и этот благоприятный прогноз.
Обычно в конце таких книг, как эта, автор дает читателям несколько полезных советов, как им, например, стать настоящими писателями. Я же позволю это сделать в слегка утрированном виде.
*Во-первых, надо вначале стать хорошим читателем, много-много прочитать, и лишь потом на первое время просто выбрать писателя, стилистика и манера письма которого вам подходят для изложения собственных мыслей. Советую на первых порах брать за образец Куприна, если вы из рабочей семьи и ваш язык не блещет изящностью, а если вы достаточно говорливы и бегло выбалтываете длинные предложение, то подражайте Чехову, не ошибетесь.
*Во-вторых, эти самые собственные мысли, будь они не ладны. К сожалению, они воспринимаются в каждой голове, как нечто увлекательное, а на самом деле чаще оказываются сплошной дурью. Если вы кажетесь себе умным, то никогда не беритесь за перо - это еще не повод, если вас называют умным ваши родственники, учителя и знакомые - не верьте, а дождитесь подтверждения этого вашего ума успехами в реальной жизни, ну, в чем-нибудь перегоните всех остальных. Вот это уже повод задуматься, а вдруг и правда в вас что-то есть и можно браться за сочинительство.
*В третьих, все писатели наперебой советует, что надо писать только о том, о чем вы сами знаете, и желательно иметь для этого богатый жизненный опыт. Не верьте, они сами не понимают, что советуют. Многие забавные и полезные книги написаны писателями бездельниками, которые ничего не знали, и знать не хотели, и компенсировали отсутствие жизненного опыта одним воображением. Я чувствую, что учу вас плохому, но перед тем как попытаться стать писателем, советую вам научиться врать и тем самым потренировать воображение. В общем, если вы не привыкли с детства обманывать своих родителей, друзей, учителей и постовых милиционеров, то вам нечего делать в литературе.
*В четвертых, сочинительство не терпит живого общения, или вы пишите роман или общаетесь с друзьями и подругами. Одно из двух. Одновременно это делать категорически не рекомендуется, так как литература замещает как раз те качества, которые необходимы человеку для любви и дружбы. Если вы не можете запереть себя надолго в четырех стенах, то все, что вы напишете впопыхах, вряд ли станет удачной книгой.
*В пятых, не слушайте никаких литературных советов (моих тем более), потому что в этом никто все равно не разбирается. Да и представьте, что наш язык мысленно болтается между зубами и так же мысленно повторяет те слова, которые вы набиваете при этом на клавиатуре. Язык и есть основа литературы (после мозгов, конечно), так вот попробуйте посоветовать другому человеку, как ему правильно им размахивать и по какой траектории его болтания возникают наиболее яркие образы. Не-а, с языком так не получится - он в русском языке без костей.
*В шестых, и уже в последних. Если вы пишите по-русски и именно на этом языке хотите стать писателем, то запомните главное,
в русской литературе не так важна борьба хорошего с плохим, как наличие темперамента у главного героя. Ну, то есть, в тексте обязательно присутствие живой (хорошо выписанной) грусти и иронии, при нужной пропорции которых автор буквально влезает в душу своего читателя. В общем, душевный стриптиз русского писателя должен совпадать с душевным стриптизом читателя, и потому любому автору, перед тем как садится писать какую-нибудь книгу, надо в первую очередь думать не о том, что написать, а о тех, для кого он собирается это сделать.
ТЕОРИЯ ОБЩЕНИЯ НА САМИЗДАТЕ
или искусство отравить себе жизнь, убить время, нажить врагов и из всего этого извлечь пользу
Ну, что же мы хотим рассказать друг другу или для чего на этом сайте было сказано каждое слово? Я имею в виду не сами произведения (мотивы их появления могут отличаться), а лишь рецензии, которые как рыбки-прилипалы окружают эти тексты.
Уж чем только мы не отличаемся от породившей нас обезьяны, но только не бессмысленностью нашего общения. В этом мы не отошли от далекого предка ни на один шаг: мы и они начинаем говорить исключительно для того, чтобы обратить на себя внимание.
В окололитературной среде все гораздо проще и одновременно сложнее: у нас словарный запас намного больше несущей информационной части, потому нам легче не понять друг друга, что является благом.
Я полагаю, что как раз это повышенное взаимное непонимание и сдерживает творческих людей от дарвинского истребления себе подобных. Если проще сказать, пишущие люди, встречая собратьев по перу, сами придумывают их мировоззрение и наделяют личностными качествами и уже категорически отказываются общаться с реальным характером, а разговаривают с уже созданным фантомом. Этот эффект и раньше присутствовал в литературной среде, но в Интернете он приобрел исключительное значение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Спасибо, господа. Я очень рад, что мы с вами увиделись, потому что судьба Вертинского, как никакая другая судьба, нам напоминает о невозможности и трагической ненужности отъезда. Может быть, это как раз самый горький урок, который он нам преподнес. Как мы знаем, Вертинский ненавидел советскую власть ровно до отъезда и после возвращения. Все остальное время он ее любил. Может быть, это оптимальный модус для поэта: жить здесь и все здесь ненавидеть. Это дает очень сильный лирический разрыв, лирическое напряжение…».
«Я никогда еще не приступал к предмету изложения с такой робостью, поскольку тема звучит уж очень кощунственно. Страхом любого исследователя именно перед кощунственностью формулировки можно объяснить ее сравнительную малоизученность. Здесь можно, пожалуй, сослаться на одного Борхеса, который, и то чрезвычайно осторожно, намекнул, что в мировой литературе существуют всего три сюжета, точнее, он выделил четыре, но заметил, что один из них, в сущности, вариация другого. Два сюжета известны нам из литературы ветхозаветной и дохристианской – это сюжет о странствиях хитреца и об осаде города; в основании каждой сколько-нибудь значительной культуры эти два сюжета лежат обязательно…».
«Сегодняшняя наша ситуация довольно сложна: одна лекция о Пастернаке у нас уже была, и второй раз рассказывать про «Доктора…» – не то, чтобы мне было неинтересно, а, наверное, и вам не очень это нужно, поскольку многие лица в зале я узнаю. Следовательно, мы можем поговорить на выбор о нескольких вещах. Так случилось, что большая часть моей жизни прошла в непосредственном общении с текстами Пастернака и в писании книги о нем, и в рассказах о нем, и в преподавании его в школе, поэтому говорить-то я могу, в принципе, о любом его этапе, о любом его периоде – их было несколько и все они очень разные…».
«Ильф и Петров в последнее время ушли из активного читательского обихода, как мне кажется, по двум причинам. Первая – старшему поколению они известны наизусть, а книги, известные наизусть, мы перечитываем неохотно. По этой же причине мы редко перечитываем, например, «Евгения Онегина» во взрослом возрасте – и его содержание от нас совершенно ускользает, потому что понято оно может быть только людьми за двадцать, как и автор. Что касается Ильфа и Петрова, то перечитывать их под новым углом в постсоветской реальности бывает особенно полезно.